Степан Бандера биография — Википедия на Русском языке

Степан Андреевич Бандера
укр. Степан Андрійович Бандера
Дата рождения	1 января 1909
Место рождения	Старый Угринов, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия (ныне Калушский район, Ивано-Франковская область, Украина)
Дата смерти	15 октября 1959 (50 лет)
Место смерти	Мюнхен, ФРГ
Гражданство	Австро-Венгрия  Польская Республика (1918—1939) апатрид
Род деятельности	политик
Образование	Львовская Политехника
Вероисповедание	греко-католичество (УГКЦ)
Партия	ОУН → ОУН(б)
Основные идеи	украинский национализм, интегральный национализм, антикоммунизм, антисоветизм[1]
Отец	Андрей Михайлович Бандера
Мать	Мирослава Владимировна Бандера (Глодзинская)
Супруга	Ярослава Васильевна Опаровская
Дети	Наталья (1941—1985), Андрей (1944—1984), Леся (1948—2011)
Награды	(лишён)
Автограф
Степан Андреевич Бандера на Викискладе

Степа́н Андре́евич Банде́ра (укр. Степан Андрійович Бандера; 1 января 1909, Старый Угринов, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия — 15 октября 1959, Мюнхен, ФРГ) — украинский политический деятель, лидер и организатор украинского националистического движения на Западной Украине^[2]. Работая в подполье, был известен под псевдонимами Баба, Лис, Степанко, Малый, Серый, Рых, Матвей Гордон, Крук и др.^[3][4]

Родился в семье греко-католического священника. Член Украинской войсковой организации (с 1928 года) и Организации украинских националистов (ОУН) (с 1929 года), краевой проводник^{[Комм 1]} ОУН на западноукраинских землях (с 1933 года), организатор ряда террористических актов. В 1934 году был арестован польскими властями и приговорён судом к смертной казни, которую позднее заменили на пожизненное заключение. В 1936−1939 годах отбывал срок в польских тюрьмах, свободу получил в сентябре 1939 года благодаря нападению Германии на Польшу. Некоторое время находился в подполье на советской территории, после чего перешёл на территорию, оккупированную немецкими войсками. В феврале 1940 годаинициировал раскол ОУН и сформировал Революционный провод — руководящий орган фракции ОУН(б)(бандеровского движения), опиравшийся на украинских националистов, действовавших в подполье на территории западных областей Украинской ССР. В 1940 — первой половине 1941 года организовал подготовку вооружённого националистического подполья к восстанию и войне против СССР совместно с нацистской Германией. После нападения Германии на СССР вместе с другими деятелями украинского националистического движения был арестован германскими властями за несанкционированную попытку провозглашения самостоятельного украинского государства и помещён под домашний арест, а позднее (в начале 1942 года) отправлен в концлагерь Заксенхаузен, откуда был выпущен руководством Третьего рейха в сентябре 1944 года. В 1947 году возглавил Провод ОУН. В 1959 году был убит агентом КГБ Богданом Сташинским^[5].

Точки зрения на личность Степана Бандеры крайне полярны^[6][7]. В настоящее время Бандеру и его последователей почитают главным образом на Западной Украине, где после распада СССР его имя стало символом борьбы за независимость украинского государства. Политические идеи и деятельность Бандеры, Шухевича и других деятелей украинского националистического подполья 1930-х — 1950-х в наши дни стали предметом подражания для современных украинских националистических организаций, которые используют их как основу для воспитания своих сторонников. В свою очередь, жители Юго-Восточной Украины, а также Польши, Белоруссии и России относятся к нему в основном негативно, обвиняя в радикальном национализме, терроризме и коллаборационизме^[8][9]. Понятие «бандеровцы», производное от его фамилии, в СССР постепенно стало нарицательным и применялось ко всем украинским националистам, независимо от их отношения к Бандере^[10][2].

Детские годы (1909—1927)

Семья. Раннее детство

Степан Андреевич Бандера родился 1 января 1909 года в галицком селе Старый Угринов, на территории королевства Галиции и Лодомерии, входившего в состав Австро-Венгерской империи. Его отец, Андрей Михайлович Бандера, был греко-католическим священнослужителем, происходившим из семьи стрыйских мещан-земледельцев Михаила и Розалии Бандер. Супруга Андрея Михайловича, Мирослава Владимировна(1890−1922), урождённая Глодзинская, была дочерью греко-католического священника из Старого Угринова Владимира Глодзинского и его жены Екатерины. Степан был вторым ребёнком в семье после старшей сестры Марты-Марии (1907−1982). В дальнейшем в семье родилось ещё шестеро детей: Александр (1911−1942), Владимира (1913−2001), Василий(1915−1942), Оксана (1917−2008), Богдан (1921−1944?) и Мирослава (родилась и умерла в 1922)^[11].

Семья не имела собственного жилья и проживала в служебном доме, принадлежавшем Украинской греко-католической церкви. Первые годы своей жизни Степан провёл в большой, дружной семье, где царила, как он впоследствии вспоминал, «атмосфера украинского патриотизма и живых национально-культурных, политических и общественных интересов». Отец Андрей был убеждённым украинским националистом и детей своих воспитывал в этом же духе. Дома у Бандер была большая библиотека, в гости к главе семьи часто приезжали родственники и знакомые, принимавшие активное участие в украинской национальной жизни Галиции. Среди них были дяди Степана — Павел Глодзинский (один из основателей крупных украинских хозяйственных организаций «Маслосоюз (укр.)русск.» и «Сельский господарь (укр.)русск.») и Ярослав Веселовский (депутат австро-венгерского парламента), а также известный в тот период скульптор Михаил Гаврилко (укр.)русск. и другие. Все эти люди оказали значительное влияние на формирование личности мальчика. Благодаря деятельности отца Андрея и помощи его гостей в Старом Угринове были организованы читальня общества «Просвещение» (укр. «Просвіта») и кружок «Родная школа». Вместе с тем, несмотря на усилия представителей украинской интеллигенции в Галиции, украинское образование здесь находилось на низком уровне: и в провинции, и в крупных городах в сфере образования доминировали поляки, пользовавшиеся большей благосклонностью австро-венгерских властей. Кроме того, школьные годы детей пришлись на затяжную военную пору, школа в Старом Угринове закрылась в 1914 году^[12], и Андрей Бандера был вынужден дать начальное образование своим детям в домашних условиях: обучением сыновей и дочерей священник занимался сам, и лишь иногда с детьми занимались приходящие учительницы-украинки. Воспитывавшийся в крайне религиозной семье, мальчик с ранних лет был привержен вере в Бога, утром и вечером подолгу молился^[11].

С детства испытывая нужду, Степан к тому же был слаб здоровьем, страдал ревматизмом суставов, который лишь усугубляло обливание холодной водой и многочасовое стояние на морозе, которым он себя подвергал. Эта болезнь не покидала его в течение всей жизни^[11][2][6].

В 1914 году, когда Степану Бандере было пять лет, началась Первая мировая война, в которой украинцы Галиции, будучи подданными Австро-Венгрии, приняли участие на стороне австрийцев. Мальчик неоднократно становился свидетелем боевых действий: за годы войны линия фронта несколько раз проходила через Старый Угринов: в 1914—1915 годах и дважды в 1917 году. В последний раз тяжёлые бои в районе села продолжались две недели, и дом Бандер подвергся частичному разрушению, в результате чего, однако, никто не погиб и даже не был ранен. Данные события произвели огромное впечатление на Степана, однако ещё большее влияние на ребёнка оказал всплеск активности национально-освободительного движения (вызванный поражением Австро-Венгрии в войне и её последовавшим распадом), к которому примкнул и Андрей Бандера. Выступив в качестве одного из организаторов восстания в Калушском уезде, он участвовал в формировании вооружённых отрядов из жителей окрестных сёл. Позднее отец Степана перебрался в Станислав, где стал депутатом Украинской национальной рады (укр.)русск. — парламента Западно-Украинской народной республики (ЗУНР), провозглашённой на украинских землях бывшей Австро-Венгрии, — а ещё спустя некоторое время поступил на службу в Галицкую армию (ГА) капелланом. Мать с детьми тем временем перебралась в Ягельницу близ Чорткова, где поселилась в доме брата Мирославы, отца Антоновича, временно заменившего детям отсутствовавшего отца. Здесь в июне 1919 года Мирослава Владимировна с детьми снова оказалась в эпицентре военных действий: в результате Чортковского наступления и последовавшего за ним поражения частей ГА практически все мужчины из родни Степана по материнской линии были вынуждены уйти за Збруч, на территорию УНР. Женщины и дети остались в Ягельнице, однако уже в сентябре вернулись в Старый Угринов (сам Степан уехал к родителям отца в Стрый). Лишь через год, летом 1920 года, в Старый Угринов возвратился Андрей Бандера. Некоторое время он скрывался от польских властей, преследовавших украинских активистов, но уже осенью вновь стал священником в сельской церкви^[11][6].

Учёба в гимназии

В 1919 году Степан Бандера поступил в одну из немногих украинских классических гимназий, которая находилась в городе Стрый. Изначально организованное и содержавшееся украинской общиной, со временем это учебное заведение получило статус публичной, государственной гимназии. Несмотря на то, что по своему национальному составу стрыйская гимназия была почти исключительно украинской, польские власти города старались внедрить в тамошнюю среду «польский дух», на почве чего нередко сталкивались с протестами преподавателей и гимназистов. Проживая в доме родителей своего отца, Степан обучался в гимназии на протяжении восьми лет, изучал греческий язык и латынь, историю, литературу, психологию, логику, философию. «Он был низкого роста, шатен, очень бедно одетый», — вспоминал о Бандере-гимназисте его соученик Ярослав Рак. Нужда, которую Степан действительно испытывал в тот период, в четвёртом гимназическом классе вынудила его давать платные уроки другим ученикам^[11][13].

Будучи третьеклассником, в 1922 году Степан вступил в подпольную националистическую организацию школьников и стал членом украинского скаутского объединения «Пласт». Попытки стать членом «Пласта» в первом и втором классах не увенчались успехом: причиной тому стал полученный в детстве ревматизм суставов, из-за которого в 1922 году Бандера провёл несколько месяцев в больнице с опухолью колена^[11][2]. В Стрые Бандера входил в состав руководства Пятого пластового куреня имени Ярослава Осмомысла, а потом, уже после окончания гимназии, был в числе руководителей Второго куреня старших пластунов, отряда «Червона Калина» (укр.)русск., вплоть до запрещения польскими властями «Пласта» в 1930 году. В пятом классе, что было нетипичным (обычно членами таких объединений становились семи- и восьмиклассники), Бандера, под влиянием Степана Охримовича (укр.)русск. (будущего краевого проводника ОУН), примкнул к одному из молодёжных объединений — «Организации высших классов украинских гимназий»^[13].

Из воспоминаний Владимиры, сестры Степана, известно, что в пятнадцать лет, узнав о смерти активистки украинского националистического движения Ольги Басараб, не выдержавшей полицейских истязаний, Степан решил сознательно готовить себя к мученичеству ради идеи, проверяя, сможет ли он в случае необходимости вынести пытки, и с этой целью загонял себе иголки под ногти. Позднее, по свидетельству товарищей, уже будучи студентом, Степан истязал себя ремнём, обжигал пальцы, защемлял их в косяках дверей и т. п.^[6]

Исторический контекст: Восточная Галиция в составе Польши

Поражение Галицкой армии в войне с Польшей привело к краху ЗУНР и установлению с июля 1919 года полной оккупации Восточной Галиции (Западной Украины) польскими войсками. Совет послов Антанты первоначально признал за Польшей лишь право на оккупацию Восточной Галиции при условии уважения прав украинского населения и предоставления автономии. Этнические украинцы, однако, отказывались признавать польскую власть, служить в польской армии, бойкотировали переписи населения и выборы в сейм^[14]. Тем временем Польша, считаясь с международным мнением, декларировала уважение прав национальных меньшинств и формально закрепила это в своей конституции. 14 марта 1923 года Совет послов стран Антанты признал суверенитет Польши над Восточной Галицией, получив заверения польских властей, что они предоставят краю автономию, введут в административных органах украинский язык и откроют украинский университет. Эти условия так и не были выполнены^[15][16][17].

Польское правительство проводило в Галиции политику насильственной ассимиляции и полонизации украинского населения, оказывая на него политическое, экономическое и культурное давление^[18]. Украинский язык не имел официального статуса, должности в органах местного самоуправления могли занимать только поляки. В Галицию хлынул поток польских переселенцев, которым власти предоставляли землю и жильё. Недовольство такой политикой выливалось в забастовки, бойкот выборов^[15].

В 1920 году в Чехословакии возникла нелегальная Украинская войсковая организация (УВО), использовавшая вооружённые методы борьбы против польской администрации на территории Галиции. В её состав входили в основном ветераны армии УНР и Украинской Галицкой армии. В 1929 году на базе УВО и нескольких националистических организаций была создана Организация украинских националистов^[14].

С момента своего создания ОУН занималась подпольной, нелегальной деятельностью против польского государства, выступая против попыток достижения межнационального согласия, которые с украинской стороны предпринимали умеренные общественные силы^[14].

Основным регионом активности ОУН-УВО была Галиция, её руководящая структура в этом регионе именовалась «Краевой экзекутивой ОУН (КЭ ОУН) на западноукраинских землях (ЗУЗ)» (укр.)русск..

Весной 1929 года, с созданием ОУН и её Краевой экзекутивы, в Галиции был организован ряд массовых протестных акций, направленных на различные сферы отношений между польским государством и украинским национальным меньшинством. Активизировалась и деятельность, направленная на обеспечение финансового положения организации посредством вооружённых ограблений государственных и частных польских учреждений (прежде всего, почт и банков)^[14].

Во второй половине 1930 года ОУН инициировала антипольскую «Саботажную акцию». По сёлам Галиции прокатилась волна нападений на государственные учреждения, произошло свыше двух тысяч поджогов домов и имущества польских землевладельцев. В ответ на это с 14 сентября до конца ноября 1930 года польские власти предприняли ряд военно-полицейских мероприятий в Восточной Малопольше, известных как «Пацификация», направленных на подавление антипольских террористических действий и актов саботажа^[15][14][19].

Юношество и молодость (1927—1939)

Студенческие годы

В середине 1927 года Бандера успешно сдал выпускные экзамены в гимназии и решил поступать в Украинскую хозяйственную академию в Подебрадах (Чехословакия), однако польские власти отказали в предоставлении молодому человеку заграничного паспорта, и он был вынужден на год остаться в Старом Угринове^[6].

В сентябре 1928 года Степан Бандера поступил на агрономическое отделение Львовской Политехники, где проучился шесть лет. Будучи студентом, Бандера не только продолжал заниматься подпольной работой, но и участвовал в легальном украинском национальном движении: состоял в обществе украинских студентов Львовской Политехники «Основа» и в кружке студентов-селян, некоторое время работал в бюро общества «Сельский хозяин» (укр.)русск., по-прежнему тесно сотрудничал с «Просвитой», от которой часто выезжал с лекциями в сёла Львовщины. Учёба для него оставалась на втором плане — большую часть своей энергии он отдавал подпольной работе^[20][21].

Мировоззрение

Ещё в школьные годы мировоззрение Бандеры формировалось под влиянием националистических идей, популярных в среде западноукраинской молодёжи того времени: наряду с другими гимназистами он примыкал к многочисленным молодёжным националистическим организациям, крупнейшими из которых были Группа украинской государственнической молодёжи (ГУГМ) и Организация старших классов украинских гимназий (укр.)русск.(ОСКУГ). В 1926 году две эти организации объединились в Союз украинской националистической молодёжи (СУНМ)^[20].

Анализируя факторы, повлиявшие на формирование мировоззрения Бандеры, помимо отцовского воспитания и грандиозных исторических событий, свидетелем которых он стал в детстве (Первая мировая война, украинско-польская война, провозглашение ЗУНР), историк Гжегож Россолински-Либе указывает, что уже в старших классах гимназии тот познакомился с работами Николая Михновского, Дмитрия Донцова, других теоретиков и идеологов ультраправых и фашистских движений того времени. Мировоззрение молодого человека формировалось под воздействием ультраправых ценностей и концепций, включая ультранационализм, фашизм, расизм и антисемитизм, преклонение перед насилием, ненависть к демократии, коммунизму и социализму, убеждённость в том, что украинское государство может быть создано лишь вооружённым путём. Как и в случае с другими молодыми украинскими националистами того времени, в Бандере экстремизм сочетался с религиозностью, и он использовал религию для сакрализации политики и насилия^[22].

Бандера признавал лишь радикальные, радикально-националистические движения и решительно отвергал все политические течения, придерживавшиеся левых, демократических либо умеренно националистических взглядов. Семейное воспитание, специфическое окружение и напряжённость польско-украинских отношений способствовали формированию склонности к национализму и «бытовому, традиционному антисемитизму». Уже в школьные годы мир представлялся ему биполярным, окрашенным исключительно в чёрно-белые тона. Преклонение перед фашизмом как идеологией зародилось либо в школьные годы, когда он стал членом ОСКУГ и изучал Донцова, либо чуть позже, после вступления в ОУН. Донцов и идеологи ОУН, такие как Евгений Онацкий, познакомили молодых галичан поколения Бандеры с концепцией «вождь — партия — массы», научили их восхищаться Муссолини и Гитлером и ненавидеть коммунизм, марксизм, евреев и демократию^[23].

Уже в школьные годы Бандера скорее всего видел себя представителем народа, который подвергается многовековой эксплуатации и национальному унижению, в основном со стороны евреев, поляков и русских. К «традиционному» украинскому антисемитизму, рассматривавшему евреев как польских агентов и эксплуататоров украинского населения, с 1930-х годов начал примешиваться «расовый» антисемитизм, концепцию которого продвигали Донцов и идеологи, сотрудничавшие с журналами «Сурма (укр.)русск.» и «Пробуждение нации (укр.)русск.». Для Донцова евреи представляли собой одну из опор большевистского режима. После того, как радикальная молодёжь в начале 1940 года откололась от ОУН и создала своё собственное бандеровское движение, донцовская концепция антисемитизма почти дословно вошла в постановления II Большого Съезда украинских националистов (апрель 1941 года). Характерно, что злодеяния Холокоста заставили руководство ОУН в послевоенный период категорически отрицать присутствие подобных тезисов в довоенных программных документах ОУН^[23].

Начало карьеры в УВО-ОУН

После окончания гимназии Бандера был привлечён к подпольной работе по линии УВО, совмещая её с учёбой и общественной деятельностью. Формально членом УВО Бандера стал лишь в 1928 году, получив назначение в разведывательный, а позднее в пропагандистский отдел^[13].

Когда в 1929 году была создана Организация украинских националистов (ОУН), Бандера по рекомендации Степана Охримовича стал одним из первых её членов на Западной Украине. Лев Шанковский (укр.)русск. вспоминал, что Бандера уже тогда был «завзятым националистом»^[24].

Несмотря на молодость, Бандера быстро поднялся в иерархии подполья ОУН на Западной Украине благодаря своему фанатичному упорству, силе воли, практичности, организаторским способностям и тщательному соблюдению конспирации. Этому способствовало также то, что становление Бандеры пришлось на смену поколений в украинском националистическом движении^[13][25]. Первым поручением Бандеры стало распространение подпольной националистической литературы на территории родного Калушского уезда, а также среди львовского студенчества. Одновременно молодой активист выполнял различные функции в отделе пропаганды, с 1930 года возглавил отдел подпольных изданий, позднее — технико-издательский отдел, а с начала 1931 года — ещё и отдел доставки подпольных изданий из-за рубежа. Кроме того, в 1928—1930 годах Бандера числился корреспондентом подпольного ежемесячного сатирического журнала «Гордость нации», издававшегося в Праге. Свои статьи он подписывал псевдонимом Матвей Гордон. Благодаря организаторским способностям Бандеры была налажена нелегальная доставка из-за границы таких изданий, как «Сурма (укр.)русск.», «Пробуждение нации (укр.)русск.», «Украинский националист», а также «Бюллетеня КЭ на ЗУЗ»^{[Комм 2]} и журнала «Юнак», печатавшихся непосредственно на территории Польши^[26].

Польская полиция предпринимала немалые усилия в борьбе против украинского националистического подполья. В общей сложности за период с 1930 по 1933 годы Бандеру арестовывали пять раз: в 1930 году вместе с отцом за антипольскую пропаганду, летом 1931 года — за попытку нелегально перейти польско-чешскую границу, затем ещё раз в 1931 году, на сей раз за причастность к покушению на комиссара бригады политической полиции во Львове Е. Чеховского. 10 марта 1932 года Бандеру задержали в Цешине, а 2 июня следующего года — в Тчеве^[27].

Как указывал в своей автобиографии Степан Бандера, в КЭ ОУН он попал в 1931 году, при краевом проводнике Иване Габрусевиче (июнь 1931 — март 1932), возглавив референтуру (отдел) пропаганды^[28]. Карьера Бандеры развивалась стремительно: в 1932 году Бандера — заместитель краевого проводника, а уже в середине 1933 года Провод украинских националистов (главный орган ОУН) во главе с Евгением Коновальцем утвердил его на посту краевого проводника ОУН на западноукраинских землях и краевого коменданта боевого отдела ОУН-УВО^[29] (в середине 1932 года завершился процесс объединения УВО и ОУН, в результате которого УВО из самостоятельной организации была переформирована в номинально автономную военную референтуру — отдел ОУН).

Начиная с 1931 года Бандера поддерживал тесные контакты с заграничным руководством УВО-ОУН, регулярно выезжал за границу по делам ОУН, принимал участие в конференциях ОУН в Праге (летом 1932 года), Берлине и Данциге (1933), в более узком кругу встречался с Евгением Коновальцем и другими руководителями ОУН^[30].

Утверждается, что в один из своих приездов Бандера прошёл обучение на курсах УВО по подготовке агентуры в Данциге, где лично познакомился с Рихардом Ярым, обучавшим курсантов ведению разведки и контрразведки. Ярый обратил внимание на амбициозного молодого человека и впоследствии активно его поддерживал и продвигал. Как указывал советский исследователь ОУН В. Уколов, именно Ярый представил Бандеру сотруднику абвера Эрвину Штольце как перспективного и способного агента с задатками лидера^[31].

Во главе КЭ ОУН

В январе 1933 года руководство ОУН освободило Богдана Кордюка от должности краевого проводника на западноукраинских землях, возложив на него ответственность за неудачное нападение на почтовое отделение в местечке Городок под Львовом 30 ноября 1932 года, в результате которого два боевика ОУН были убиты, а ещё двое — Дмитро Данилишин и Василь Билас — были задержаны и по приговору суда повешены. Исполняющим обязанности краевого проводника стал заместитель Кордюка — Степан Бандера, который был официально утверждён в этой должности и введён в состав Провода ОУН на Берлинской конференции 3-6 июня 1933 года^[32][33].

С приходом Бандеры к руководству КЭ ОУН характер её боевых акций изменился^[34]. Экспроприации (т. н. «эксы (укр.)русск.») прекратились, упор был сделан на теракты против представителей польской государственной администрации, а также местных коммунистов, левых и просоветских деятелей, советских дипломатов^[14][35]. Бандера лично отбирал кандидатов на совершение терактов и иногда сам называл тех, кому предстояло стать жертвой нападений^[36].

Вот что Степан Бандера писал в своей автобиографии о деятельности на посту краевого проводника ОУН^[37]:

«Кроме революционной деятельности против Польши как оккупанта и угнетателя Западноукраинских земель, был создан ещё один фронт антибольшевистской борьбы … Этот фронт был направлен против дипломатических представителей СССР на Западноукраинских землях…, против большевистской агентуры, компартии и советофильства. Целью этих акций было продемонстрировать единство освободительного фронта, солидарность Западной Украины с антибольшевистской борьбой Центральных и Восточных земель Украины и искоренить на Западной Украине коммунистическую и агентурно-советофильскую работу среди украинского населения».

Во время массового голода на Украине в 1932—1933 годах КЭ ОУН под руководством Бандеры организовала ряд акций протеста в поддержку голодающих украинцев. Одновременно с этим активисты ОУН развернули борьбу против Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ), рассчитывая подорвать её влияние среди населения. 3 июня 1933 года в Берлине на конференции Провода украинских националистов с участием членов КЭ ОУН было принято решение об организации покушения на советского консула во Львове. Подготовкой покушения Степан Бандера занимался совместно с Романом Шухевичем^[38][14][6].

Примерно в то же время националисты готовили покушение на общественного деятеля А. Крушельницкого, но тот успел вместе с семьёй эмигрировать в СССР. В этот период также произошло несколько убийств польских полицейских, которым националисты мстили за попытки завербовать агентов в среде ОУН^[14].

Одной из акций, осуществлённых по приказу Бандеры, стал взрыв бомбы в здании издательства (редакции) левой газеты «Праця» (Труд), которую 12 мая 1934 года заложила молодая львовская студентка, известная активистка ОУН Екатерина Зарицкая^[39][40].

Наряду с организацией законспирированных боевых групп Бандера призывал вовлекать в борьбу против польских властей широкие слои населения, взять курс на массовость националистического движения. С этой целью Бандера предложил реорганизовать кадрово-организационную работу и обеспечить её проведение на территории всей Западной Украины, причём не только среди студентов и бывших военных, но и в рабоче-крестьянской среде^[41]. Проведением массовых акций, направленных на пробуждение национальной и политической активности украинцев, Бандере удалось существенно усилить влияние ОУН в различных слоях украинского общества. В число таких акций входили панихиды и манифестации, посвящённые памяти борцов за независимость Украины, так называемый «культ могил» — чествование могил сечевых стрельцов и сооружение символических могил павших воинов, что вызывало враждебную реакцию и активное противодействие польских властей^[42][43]. Так, ещё 22 декабря 1932 года, в день казни боевиков ОУН Биласа и Данилишина во Львове, Степан Бандера и Роман Шухевич организовали и провели пропагандистскую акцию: в шесть часов вечера, когда приговор должны были привести в исполнение, во всех греко-католических церквях Львова раздался колокольный звон^[44][6][45].

По инициативе Бандеры проводились и другие акции, в том числе антимонопольная, участники которой отказывались от покупки польской водки и табака, что, по мнению организаторов, должно было нанести существенный ущерб финансовой системе Польше^{[14][46][6][47]}.

В сентябре 1933 года была проведена однодневная «школьная акция», в ходе которой школьники-украинцы бойкотировали всё, что относилось к Польше: её государственную символику, польский язык, учителей-поляков. Ученики отказывались отвечать на уроках на вопросы, заданные по-польски, призывали польских учителей возвращаться в Польшу, из школ выбрасывались государственные символы польского государства и т. д. Акция объединила, по оценкам одной из польских газет, десятки тысяч детей^[14][48][6]. Планировалось покушение на жизнь школьного куратора Гадомского в знак протеста против полонизации и уничтожения польскими властями украинского школьного образования^[49][50][51].

Бандера провёл почти полную перестройку подготовки и обучения кадров ОУН — при нём была введена систематическая идеологическая и политическая обработка, боевая подготовка и обучение конспирации и методам подпольной работы^[34][52][53]. К 1934 году активность ОУН достигла наивысшего пика за весь межвоенный период. КЭ ОУН под руководством Бандеры одобрила решение об организации на ЗУЗ так называемых «зелёных кадров» — ожидалось, что на усиление «боевой деятельности» ОУН польские власти ответят новыми репрессиями и созданием концлагерей для украинских активистов^[36] — в этом случае раскрытые члены ОУН должны будут уйти в глубокое подполье и объединиться в боевые группы для вооружённой борьбы с оккупантами, прежде всего на Волыни и в Карпатах. Как отмечал Микола Климишин, этот план фактически предвосхищал создание будущей Украинской повстанческой армии^[54][14].

Резонансные убийства

Особый резонанс в польском обществе получили два политических убийства, которые вновь привлекли внимание польской и международной общественности к украинской проблеме^[18].

21 октября 1933 года 18-летний студент Львовского университета Николай Лемик, явившийся в советское консульство во Львове, чтобы совершить покушение на консула, застрелил советского дипломатического работника А. П. Майлова, после чего добровольно сдался полиции, в полном соответствии с инструкциями, полученными от организаторов теракта Бандеры и Шухевича, заявив, что это покушение совершено в знак протеста против Голодомора на советской Украине (1932—1933 гг). По замыслу организаторов, судебный процесс над террористом давал возможность заявить всему миру, что Голодомор — это реальность, которую замалчивает советская и польская пресса и официальные власти. Суд приговорил Лемика к пожизненному заключению как несовершеннолетнего^[55][6].

Следующим резонансным преступлением, имевшим для КЭ ОУН тягчайшие последствия, стало убийство министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого^[56]. Согласно официальной истории ОУН, решение совершить политическое убийство в Варшаве было принято на специальной конференции в конце апреля 1933 года в Берлине, в которой приняли участие Евген Коновалец, Рико Ярый и Ярослав Барановский от ПУН и Степан Бандера от КЭ ОУН как исполняющий обязанности краевого проводника. Здесь было решено убить в Варшаве министра образования или министра внутренних дел, во Львове — школьного куратора Гадомского, а на Волыни — волынского воеводу Юзефского. В середине июля 1933 года КЭ представила в ПУН конкретные планы осуществления этих акций^[57](доведено до конца было лишь покушение на Перацкого). Убийство Перацкого было представлено как акт мести за кровавую акцию «пацификации» (умиротворения украинского населения) в Восточной Малопольше 1930 года, которой руководил Перацкий, в то время занимавший должность заместителя министра внутренних дел^[58][59][60].

План покушения разработал Роман Шухевич, непосредственной технической подготовкой теракта занимался Микола Лебедь, а общее руководство осуществлял Степан Бандера. 15 июня 1934 года в центре Варшавы Бронислав Перацкий был убит несколькими выстрелами в затылок. Исполнителем убийства был студент Григорий Мацейко, который сумел скрыться с места преступления и в дальнейшем бежал за границу. Все организаторы террористического акта, кроме скрывшегося Григория Мацейко, были арестованы польской полицией^[60].

Сам Степан Бандера был задержан рано утром 14 июня во время полицейской облавы в Академическом доме Львовской высшей политехнической школы, проводившейся в связи с предстоящим приездом в Польшу Йозефа Геббельса^[61]. Тогда же среди многих других были задержаны Богдан Пидгайный (укр.)русск., отвечавший за техническую подготовку теракта, Микола Климишин и Ярослав Карпинец, изготовивший бомбу для теракта. Задержанных могли бы, как обычно, вскоре выпустить, если бы не убийство Перацкого, произошедшее на следующий день. Всех задержанных подвергли тщательным допросам с целью выявить всех причастных к преступлению. За период с июня по ноябрь в связи с убийством Перацкого было задержано более 800 человек, среди которых было немало членов ОУН^[62]. 17 июня президент Польши Игнацы Мосцицкий издал распоряжение о создании в Берёзе-Картузской концлагеря, через который впоследствии прошли сотни украинцев, в том числе членов ОУН^[63].

Успеху следствия способствовало то, что благодаря сотрудничеству между польской и чехословацкой военными разведками в руки польской полиции в 1933—1934 годах попал так называемый «архив Сеника» — большое количество внутренних документов и переписки, изъятых в ходе обысков на квартирах членов руководства ОУН (в том числе Омеляна Сеника), проживавших в Чехословакии. К этим документам, как полагают, добавились документы, изъятые германской полицией при обысках у Рихарда Ярого. Информация, полученная следствием в ходе анализа «архива Сеника», помогла установить личности многих руководителей и членов ОУН^{[6][60][64][65]}. Пятеро из подследственных под давлением предъявленных им документов из «архива Сеника» признали вину, согласились на сотрудничество со следствием и дали необходимые показания^[61][66][67].

Когда в ходе следствия и судебного процесса вскрылось, что обвинение во многом строится на использовании внутренних документов ОУН, на Сеника пали подозрения в измене, однако революционный трибунал ОУН оправдал его. Находясь в тюрьме, Бандера пытался понять, каким образом документы могли попасть к полякам, и пришёл к выводу, что польским агентом мог быть лишь Ярослав Барановский, референт по связям с Краем (то есть Западной Украиной) и действующий секретарь ПУНа — Провода украинских националистов, родной брат уже установленного провокатора Романа Барановского (польск.)русск., выдавшего польским властям в 1930 году Юлиана Головинского, тогдашнего главу КЭ ОУН и краевого коменданта УВО^[60].

Как бы то ни было, следователям потребовалось несколько недель, чтобы понять, что к ним в руки попал руководитель подполья ОУН на Западной Украине. По свидетельству Бандеры, его допрашивали без перерыва с девяти часов утра 6 августа до восьми часов вечера 11 августа, не давая ему спать, но он достойно держал себя^[61][62]. На протяжении полутора лет следствия Бандера содержался в одиночной камере, закованный в кандалы^[62].

Убийство Перацкого дало Польше повод выступить в Лиге Наций с предложением ввести международные санкции против терроризма, включая запрет на предоставление политического убежища террористам^[68]. В этой ситуации Евген Коновалец попытался запретить проведение терактов на территории Польши, но приказы уже арестованного Бандеры ещё какое-то время продолжали действовать^[60].

Жертвами ОУН становились не только поляки, но и украинцы — так, «Революционный трибунал ОУН» приговорил к смерти студента Якова Бачинского, которого подозревали в связях с полицией. 31 марта 1934 года покушение закончилось неудачей, однако 9 мая он всё же был застрелен боевиками ОУН. 25 июля 1934 года был убит директор украинской академической гимназии, директор Генерального института католического действия Иван Бабий^[69][60]. Это убийство вызвало широкий резонанс и осуждение в украинском обществе Галиции^[6]. Резко осудил убийство митрополит Галицкий Андрей (Шептицкий), который писал в своём обращении: «Нет ни одного отца или матери, которые не проклинали бы руководителей, которые ведут молодёжь на бездорожье преступлений», «украинские террористы, которые безопасно сидят за границами края, используют наших детей для убийства родителей, а сами в ореоле героев радуются такому выгодному житью»^[14].

Романтично-идеалистическому образу ОУН, так старательно создававшемуся подпольем, был нанесён сильный удар. В некоторой степени этот образ подправило мужественное поведение арестованных в связи с убийством Перацкого в ходе последовавшего судебного процесса^[14].

Варшавский и Львовский процессы

18 ноября 1935 года в Варшавском суде начался процесс по делу об убийстве Перацкого. Перед судом предстали двенадцать украинских националистов, в число которых входил и Степан Бандера^[6].

Процесс, вошедший в историю как «Варшавский», продолжался почти два месяца и широко освещался как польской, так и мировой печатью. Именно Варшавский (и последовавший Львовский) процессы сделали до тех пор малоизвестного Бандеру знаменитым^[6]. Фигуре Бандеры уделялось наиболее пристальное внимание. Так, корреспондент «Литературных ведомостей», назвавший молодого человека «сумасшедшим студентом Политехники», подчеркнул, что тот смотрит прямо, а не исподлобья, а анонимный журналист «Польской газеты (польск.)русск.», в свою очередь, отметил склонность Бандеры к бурной жестикуляции. В продолжение процесса Бандера вёл себя смело и откровенно вызывающе^[29]. Так, в ответ на замечание прокурора, что боевая деятельность ОУН противоречит основам христианской морали, он возложил моральную ответственность за действия украинских боевиков на польские власти. . Не раз Бандеру силой выводили из зала суда, как только суд приходил к выводу, что его поведение выходит за пределы допустимого^[52][70][71].

На первом же заседании Бандера назвал себя «украинским гражданином, не подчиняющимся польским законам», и отказался давать показания на польском языке, заявив, что суд обязан уважать волю обвиняемого. Примеру Бандеры последовали остальные подсудимые и даже некоторые свидетели. Обвиняемые отказывались отвечать на вопросы по-польски, приветствовали друг друга возгласом «Слава Украине!», начиная этими словами со скамьи подсудимых каждое заседание суда. Подсудимые попытались превратить зал суда в трибуну пропаганды идей ОУН^[18].

«Архив Сеника» фигурировал на Варшавском процессе в качестве одного из основных документальных свидетельств обвинения. К тому же, на допросе «раскололся» организационный референт КЭ ОУН Иван Малюца, выдавший всю структуру ОУН до низового уровня. В связи с этим участникам процесса не было смысла отрицать своё положение в иерархии ОУН. В результате массовых арестов среди членов организации всё региональное руководство ОУН в Галиции оказалось в заключении, и многие низовые организации прекратили своё существование^[60][14].

Микола Климишин вспоминал, что никто из подсудимых и адвокатов не верил в то, что суд оставит Бандеру в живых, равно как и «сам Бандера (…) не надеялся на то, что его жизнь продолжится. Но, несмотря на это, он всё время был вполне спокоен и всё время был готов к очень хорошо спланированному и точному выступлению»^[72].

13 января 1936 года Степан Бандера, Микола Лебедь и Ярослав Карпинец были приговорены к смертной казни через повешение, остальные — к тюремному заключению на срок от 7 до 15 лет. Когда приговор зачитывали, Бандера и Лебедь выкрикнули: «Хай живе Україна!» (укр.)^{[Комм 3]}, за что обоих вывели из зала на период дальнейшего оглашения приговора.

После вынесения приговора ОУН объявила траур на всей территории Западной Украины. Отдел пропаганды КЭ ОУН распечатал листовки с портретами подсудимых и выдержками из их заявлений в ходе процесса^[73]. Процесс имел огромный общественный резонанс, и власти, не осмеливаясь привести смертные приговоры в исполнение, начали переговоры с легальными украинскими политическими партиями о «нормализации» украинско-польских отношений. От виселицы троих приговорённых оуновцев спасло постановление об амнистии, принятое во время процесса, — казнь была заменена пожизненным заключением^[29][73].

Экспертиза оружия, использовавшегося для убийства Ивана Бабия и Якова Бачинского, показала, что они и Перацкий были застрелены из одного и того же револьвера. Это позволило польским властям организовать над Бандерой и рядом других оуновцев ещё один судебный процесс, на сей раз во Львове^[74].

25 мая 1936 года Бандера наряду с другими членами КЭ ОУН (всего 27 человек) предстал перед судом во Львове по обвинению в руководстве террористической деятельностью ОУН-УВО. Часть обвиняемых была в числе фигурантов предыдущего процесса — деятель ОУН Микола Сциборский назвал события во Львове «реваншем за Варшаву»^[75][74].

Ход Львовского процесса был гораздо спокойнее, нежели Варшавского, — главным образом в силу того, что убийства Бабия и Бачинского произвели меньший резонанс, чем покушение на Перацкого, а подсудимым было позволено отвечать на украинском языке. Здесь, во Львове, Бандера впервые открыто выступил как краевой проводник ОУН. Объясняя цели и методы борьбы организации против большевистской идеологии, он заявил: «Большевизм — это система, с помощью которой Москва поработила украинскую нацию, уничтожив украинскую государственность». Бандера также отметил, что ОУН занимает негативную позицию по отношению к коммунистической идеологии. Своей причастности к гибели Бабия и Бачинского он не отрицал — их убили по его личному приказу за сотрудничество с польской полицией. В последнем слове Бандера акцентировал внимание на многообразии деятельности украинских националистов и раскритиковал позицию прокурора, охарактеризовавшего ОУН как террористическую организацию, занимающуюся исключительно боевой деятельностью. «Это был уже не молодой парень, — писал Микола Климишин о Бандере на процессе во Львове. — Это был проводник революционной организации, который (…) знал, что он сделал и почему, (…) знал, что следует сказать, о чём промолчать, чего добиваться и от чего категорически отказываться»^[76].

По результатам Львовского процесса Бандера был приговорён к пожизненному заключению^[74].

В общей сложности, на Варшавском и Львовском процессах Бандера был приговорён к пожизненному заключению по семи пунктам обвинений^[77][29].

В заключении (1936—1939). Выход из тюрьмы

2 июля 1936 года Бандеру доставили в тюрьму «Мокотув» в здании № 37 по улице Раковецкого в Варшаве. Члены семьи и знакомые отправили ему деньги для покупки продуктов, газеты, книги. Уже на следующий день его отправили в тюрьму «Свенты Кшиж» («Святой Крест») неподалёку от Кельца. Из воспоминаний самого Бандеры, а также Миколы Климишина, отбывавшего срок в той же тюрьме, условия в «Свенты Кшиж» были плохими: в камерах не было кроватей — заключённые спали на цементном полу, ложась на одну половину покрывала и накрываясь второй его половиной. Нехватка воды и отсутствие туалетной бумаги влекли за собой ухудшение гигиенической ситуации. На завтрак заключённым полагались кофе с ложкой сахара и кусок чёрного ржаного хлеба, а на обед, как правило, — пшеничная каша^[78].

Бандеру вначале поместили в камеру № 14, а затем перевели в камеру № 21. Вместе с ним сидели, в частности, Микола Лебедь, Ярослав Карпинец, Богдан Пидгайный, Евгений Качмарский, Григорий Перегийняк. С некоторого времени, вспоминал Микола Климишин, они «стали жить группой»: обменивались литературой, распределяли между собой продукты. Бандера, по воспоминаниям Климишина, предложил всем сокамерникам, не завершившим университетский курс, продолжить обучение с помощью старших товарищей. Так, Карпинец «преподавал» точные науки, Климишин — историю и философию, украинский и английский языки. В середине января 1937 года режим заключения был ужесточён, а получение посылок от родственников временно ограничено. В связи с этим Бандера и другие члены ОУН организовали 16-дневную голодовку в знак протеста против действий тюремной администрации. В результате администрация пошла на уступки. Бандеру, Климишина, Карпинца, Лебедя и Качмарского перевели в камеру № 17^[78].

Тем временем в начале 1935 года КЭ ОУН на ЗУЗ возглавил Лев Ребет, который фактически свёл деятельность ОУН к просветительской работе^[6]. Ребет руководил КЭ ОУН до начала 1939 года.

29 апреля 1937 года во Львове состоялось совещание по организации побега Степана Бандеры из тюрьмы. Председателем совещания был Осип Тюшка, кроме того, на нём присутствовали Василий Медведь, Владимир Билас и ещё 20 националистов, которым предстояло принять участие в операции по освобождению краевого проводника. Осуществить задуманное не удалось, а Степан Бандера к июню 1937 года был переведён в камеру-одиночку — его сокамерников-оуновцев отправили в другие тюрьмы Польши. В конце этого же года, перед Рождеством Христовым, он организовал хор, который сам и возглавил. Отец Иосиф Кладочный, трижды в год исповедовавший Бандеру в заключении, вспоминал, что тот «принимал святое причастие всегда», когда священник посещал его в тюрьме. Благодаря Иосифу Кладочному Бандера поддерживал постоянную связь с внешним миром и Проводом ОУН вплоть до начала 1938 года, когда польские власти, сочтя тюрьму «Свенты Кшиж» недостаточно надёжной, перевели его в тюрьму Вронки у города Познань. В июне 1938 года боевики Роман Шухевич и Зенон Коссак (укр.)русск. разработали детальный план освобождения Бандеры. Предполагалось, что тюремный сторож, который за 50 тысяч злотых вступил в сговор с оуновцами, во время ночного дежурства выведет заключённого из одиночной камеры, подложив на его место «куклу», и спрячет в кладовой, которую Бандере останется лишь незаметно покинуть в нужный момент. Операция была отменена в последнюю минуту по неизвестной причине — предполагается, что боевики опасались убийства Бандеры в процессе побега. Различные варианты бегства проводника рассматривались его сторонниками и в дальнейшем, однако ни один из них не был претворён в жизнь, и Бандера узнал об этих замыслах только выйдя на свободу^[52][78].

После того, как о замыслах освободить Бандеру стало известно властям Польши, Бандеру переправили в Брест, в тюрьму, расположенную в Брестской крепости. За недолгий период пребывания в этом учреждении он успел провести голодовку, направленную против произвола польской тюремной администрации. Благодаря стечению обстоятельств Бандера избежал отправки в знаменитый концлагерь в Берёзе-Картузской: 13 сентября, через две недели после нападения Германии на Польшу, тюремная администрация покинула город, и вскоре Бандера, наряду с остальными украинскими националистами — узниками Брестской крепости, вышел на свободу^[29]. Скрытно, просёлочными дорогами, стараясь избегать встреч с немецкими, польскими, а также советскими солдатами, бывший заключённый с небольшой группой сторонников отправился во Львов. На Волыни и в Галиции Бандера наладил связь с действующей сетью ОУН — так, в городе Сокаль он принял участие во встрече территориальных руководителей ОУН. Скорая гибель польского государства становилась очевидной, и в условиях, когда советские войска уже занимали Западную Украину, Бандера считал необходимым перестроить всю работу ОУН и направить её против нового главного врага — «большевиков». Из Сокаля, сопровождаемый будущим членом Бюро Провода ОУН Дмитрием Маевским (укр.)русск., он за несколько дней добрался до Львова^[78].

Вторая мировая война

Раскол в ОУН. Бандера — руководитель Революционного Провода ОУН

Сентябрь 1939 года радикально изменил ситуацию в Центральной и Восточной Европе — и, соответственно, обстановку, в которой предстояло действовать ОУН. Потребовалось пересматривать стратегию и тактику, формы и методы деятельности. По словам самих деятелей украинского националистического подполья, перед ними открылся практически неведомый ранее фронт борьбы против «одного оккупанта Украины — большевистской Москвы». При этом они признавали, что советская Украина, объединившая все западные этнически украинские регионы (за исключением Закарпатья), оказалась «не такой, какой они хотели бы её видеть…, не склонной к взрыву…»^[79].

Хотя вступление Красной Армии на территорию Западной Украины оказалось неожиданным для националистического подполья (при этом несколько тысяч активистов ОУН перешли на территорию Генерал-губернаторства, оккупированного немцами), ОУН вскоре удалось преодолеть первую растерянность своего руководства. По оценкам современных украинских историков, на конец 1939 года на территории УССР насчитывалось 8—9 тыс. членов ОУН (максимум 12 тыс., если считать всех активно сочувствующих националистическим идеям)^[79].

Во Львове Степан Бандера прожил две недели в обстановке строгой конспирации. Он сумел войти в контакт с активом ОУН и рядом руководящих деятелей украинского церковного движения. Многие члены ОУН, в том числе краевой проводник Владимир Тымчий (укр.)русск. («Лопатинский»), поддержали планы Бандеры, касающиеся дальнейшей деятельности организации и предусматривающие расширение сети ОУН на всю территорию УССР и начало борьбы против советских властей на Украине. Опасаясь ареста, Бандера принял решение покинуть Львов. Во второй половине октября 1939 года он с братом Василием, недавно вернувшимся из Берёзы-Картузской, и ещё четырьмя оуновцами окружными путями пересёк советско-немецкую демаркационную линию и отправился в Краков. Здесь он активно включился в деятельность ОУН, продолжая отстаивать идею её реорганизации^[80].

В ноябре 1939 года Бандера на некоторое время уехал в курортное местечко Пищаны (Словакия) под видом лечения ревматизма, обострившегося в период заключения. За две недели, проведённые в Словакии, Бандера принял участие в нескольких совещаниях актива ОУН, в ходе которых фактически сложилось ядро оппозиции существующему составу ПУНа. Из Словакии он уехал в Вену, где функционировал крупный заграничный центр организации. В Кракове и позднее в Словакии Бандера смог получить существенную поддержку среди активистов-подпольщиков Западной Украины и Закарпатья, а также некоторых представителей руководства ОУН, проживавших в эмиграции в Германии, Словакии и Австрии и сохранявших непосредственную связь с подпольем. Дождавшись приезда в Вену Владимира Тымчего, Бандера договорился с ним о совместной поездке в Рим для встречи с Андреем Мельником.

В августе 1939 года на II Большом сборе ОУН в Италии Мельник был провозглашён преемником убитого в Роттердаме лидера организации Евгения Коновальца, однако оуновская молодёжь, действовавшая на территории Украины, видела своим руководителем решительного и «готового к отчаянным действиям» Бандеру^[81]. Точки зрения Мельника и Бандеры на стратегию украинского националистического движения существенно расходились. Бандера считал необходимым полагаться в первую очередь на собственные силы, поскольку в существовании самостоятельной Украины, по его убеждению, не была заинтересована ни одна западная держава. Возможный союз с Германией он и его сторонники рассматривали как исключительно временный^[82]. Бандера и его сторонники считали, что ОУН в своей деятельности должна исходить из внутренней ситуации в СССР и, прежде всего, на самой Украине, и не обязана согласовывать свои планы с кем бы то ни было — а наоборот, должна быть готова к началу массовой партизанской войны, невзирая на внешнеполитическую ситуацию. По словам Ивана Йовика, Бандера выступал «за то, чтобы провозгласить Украинское самостоятельное государство, поставив немцев перед фактом»^[83]. Мельник, напротив, считал, что ставку следует делать на нацистскую Германию и её военные планы^[84] (и поэтому выступал против создания вооружённого националистического подполья на Украине). А. Мельник и его ближайшее окружение в ПУН не видели возможностей организации успешного вооружённого выступления на Украине, считая необходимым вывести как можно больше членов ОУН в Генерал-губернаторство, а тем, кто в условиях глубокой конспирации останется на советской Украине, должна быть поставлена задача агитационно-пропагандистской работы и подготовки к диверсиям и местным вооружённым выступлениям только на случай начала войны. А. Мельник планировал организовать обучение основной ударной силы оуновцев под руководством немецких инструкторов на территории Генерал-губернаторства, а при нападении Германии на СССР использовать их в «борьбе с большевизмом» в качестве союзной вермахту украинской армии. С этой целью в Кракове было создано и вело активную работу украинско-германское военное бюро под руководством полковника Романа Сушко^[79].

Бандера, представлявший, в противовес давним эмигрантам, радикально настроенную «революционную молодёжь», принимавшую участие в реальной подпольной работе против польского государства, и только что освободившихся из тюрем руководителей Краевой экзекутивы на Западноукраинских землях (ЗУЗ), обвинял ПУН в безынициативности и слабоволии, требуя от руководства немедленной разработки подробных инструкций по организации восстания на Украине. По мнению Бандеры и его сторонников, такое восстание могло поколебать сами основы Советской власти, по крайней мере на Западной Украине, продемонстрировать всему миру стремление украинского народа к независимости, а самое важное — создать нестабильность на восточных рубежах Третьего рейха и принудить Германию к вмешательству — другими словами, речь шла о попытке спровоцировать Германию на войну против СССР^[79].

Бандера и его сторонники считали необходимым организовать работу в четырёх направлениях:

• подготовка и организация восстания на территории УССР;
• формирование украинских войсковых подразделений за пределами УССР;
• всеобщее военное обучение оуновцев на территории Генерал-губернаторства и
• снабжение повстанцев на Украине кадрами, планами, инструкциями, картами, пособиями и пр.^[79]

Исходя из собственного видения ситуации на Украине и не согласовав свои действия с ПУНом, краковский центр (осередок) ОУН ещё в начале декабря 1939 года направил на Украину курьера с приказом Львовскому окружному проводу провести мобилизацию членов ОУН на ЗУЗ, собрать всё имеющееся оружие, полностью перестроить организационную структуру, назначить низовых руководителей, очистить ОУН от «политически ненадёжных элементов» и быть в постоянной боевой готовности. Связной был, однако, задержан на границе, что привело к ряду арестов среди руководителей ОУН на Западной Украине, а также к засылке советской агентуры в краковский центр ОУН. Десяткам низовых руководителей ОУН, скрываясь от арестов, пришлось бежать в Генерал-губернаторство. Случившееся ещё более обострило отношения между ПУНом и сторонниками Бандеры. Руководство ПУНа, не считаясь с мнением большинства членов Краевой экзекутивы, в январе 1940 издало директиву, обязывающую низовые организации ОУН воздерживаться от активных действий, ожидая в условиях глубокой конспирации войны между Германией и СССР^[79].

В январе 1940 года Бандера и Тымчий приехали в Италию. Как отмечал американский историк Д. Армстронг, содержание требований, которые они выдвинули официальному лидеру ОУН, точно неизвестно, так как каждая из сторон позднее озвучивала свою версию. Сторонники Бандеры утверждали, что Мельнику было предложено перенести штаб ОУН в нейтральную страну (Швейцарию) и наладить сотрудничество с западными странами, противостоявшими Германии. Оппоненты Бандеры указывали на то обстоятельство, что он и сам, когда это было выгодно, сотрудничал с немцами. Бандера и Тымчий также потребовали от Мельника изменить состав Провода украинских националистов, а именно убрать Ярослава Барановского и Омеляна Сеника, заменив их представителями молодого поколения, на что тот ответил отказом^[85]. Переговоры Бандеры и Мельника не привели к урегулированию разногласий. Более того, подозрения в предательстве, ранее относившиеся к ближайшему окружению Мельника, теперь коснулись и самого Мельника. Каждая группировка с этого момента провозглашала себя единственно законным руководством ОУН^[79].

10 февраля 1940 года собравшиеся в Кракове двадцать семь проводников Краевой экзекутивы ОУН единогласно признали своим лидером Степана Бандеру. Объявив себя законным наследником Коновальца на посту главы организации, Бандера сформировал новый руководящий орган ОУН — Революционный Провод (укр. Революційний Провід^{[Комм 4]}). В него, в частности, вошли ближайшие единомышленники Бандеры: Ярослав Стецько, Степан Ленкавский, Микола Лебедь, Роман Шухевич и Василий Охримович (укр.)русск.^[86].

Бандера и его ближайшее окружение ещё какое-то время пытались уладить конфликт с ПУНом и держали в тайне от рядовых членов создание Революционного Провода. 5 апреля 1940 года Бандера передал Мельнику письмо, проинформировав его о деятельности Революционного Провода и о готовности подчиниться Проводу украинских националистов, но тот предложил Бандере предстать перед трибуналом ОУН. Даже после этого переговоры между сторонами продолжились, и окончательный раскол произошёл лишь в августе-сентябре 1940 года. Раскол ОУН фактически завершил затянувшийся на долгие годы конфликт между эмигрантским руководством и молодыми активистами, участвовавшими в непосредственной подпольной работе на территории Западной Украины, — конфликт, который удавалось сглаживать лишь благодаря авторитету создателя и руководителя УВО и ОУН Евгена Коновальца^[87][88][79].

«Бандеровцы, — писала впоследствии деятельница ОУН Мария Савчин (укр.)русск., — сумели в подавляющем большинстве охватить молодой элемент»^[89]. Какой-либо специфической идеологической подоплёки раскол не имел — в центре конфликта были вопросы тактики и противоречия между «Краем» и эмиграцией. Раскол легитимизировал реальное положение дел: две практически автономные организации, разлад между которыми усугублялся спором «практиков» и «теоретиков» и приобретал черты конфликта поколений, получили окончательную самостоятельность^[90][91].

Окончательное размежевание между двумя фракциями оформилось в апреле 1941 года, когда сторонники Бандеры провели в Кракове свой собственный II Большой Сбор украинских националистов (укр.)русск., на котором результаты римского II Большого Сбора 1939 года были объявлены недействительными, а сам Мельник и его сторонники были названы диверсантами и вредителями. Новым лидером (проводником) ОУН был объявлен Степан Бандера^[92]. С этого момента идёт отсчёт существования двух ОУН, каждая из которых претендовала на то, что только она является единственно верной.

С начала 1940 года Бандера строил своё руководство западноукраинским подпольем, исходя из собственного понимания ситуации. В начале января было принято решение существенно укрепить кадры подполья. С этой целью из наиболее обученных в военном отношении и готовых к нелегальной работе членов ОУН формировались ударные группы, которым ставилась задача возглавить подполье, сформировать повстанческие и диверсионные отряды на местах. Уже к марту на территорию УССР перешло несколько таких групп. На заседании Революционного проводаОУН было решено подготовить силы к началу национального восстания на территории Львовской и Волынской областей в мае 1940 года, однако советские органы госбезопасности, обеспокоенные агентурными сообщениями о подготовке восстания, произвели массовые аресты подозреваемых в причастности к подполью. Наиболее серьёзные удары были нанесены в конце марта — начале апреля по подполью Львова, Тернопольской, Ровенской и Волынской областей. Одиннадцать арестованных руководителей ОУН(б) предстали 29 октября 1940 года перед открытым судом во Львове. Десятерых из них приговорили к смертной казни. Приговор привели в исполнение 20 февраля 1941 года^[79].

В связи со срывом первоначальных планов восстание было перенесено на сентябрь-октябрь 1940 года, однако в конце августа — начале сентября по националистическому подполью был нанесён очередной удар. В руки НКВД попал связной краковского центра ОУН(б), у которого были найдены подробные инструкции для Краевой экзекутивы, из которых стало понятно, что бандеровцы планируют восстание на осень. НКВД удалось получить сведения о руководстве подполья и местоположении секретных складов с оружием и боеприпасами. Это позволило раскрыть 96 националистических групп и низовых организаций, при ликвидации которых было арестовано 1108 подпольщиков, захвачено 2070 винтовок, 43 пулемёта, 600 пистолетов, 80 тыс. патронов и пр. Краковское руководство ОУН(б) в ответ приказало усилить конспирацию, отстранить от подпольной работы всех, кто попал в «поле зрения НКВД», перебросить всех нелегалов в Генерал-губернаторство, а работу продолжать лишь силами легализованных членов ОУН, соблюдая абсолютную конспирацию. Такими жёсткими мерами руководство ОУН(б) пыталось сохранить организацию до весны 1941 года^[79]

В конце декабря 1940 г. НКВД начал операцию «по окончательной ликвидации оуновского подполья». Зимой 1940—1941 годов главный удар был нанесён по подполью Львовской, Станиславской, Дрогобычской областных и Владимир-Волынской окружной организаций. Всего лишь за два дня — 21—22 декабря 1940 года — органами госбезопасности были арестованы 996 бандеровцев. В этих условиях многие отряды оуновцев пытались прорываться за кордон, на немецкую и венгерскую территорию. Захваченных бандеровцев ожидали жестокие наказания — смертная казнь, каторга, ссылка^[79].

Подготовка к войне против СССР

Тем временем на территории Генерал-губернаторства сотни оуновцев проходили интенсивное обучение военному делу, готовясь к подрывной деятельности и партизанской войне. Военную подготовку в этот период прошли и сами члены Революционного провода, включая Бандеру. Для украинской молодёжи были созданы многочисленные школы начальной воинской подготовки. После их прохождения молодых людей, проявлявших способности к обучению и организаторской работе, отбирали на специальные трёхмесячные курсы в Кракове. Здесь слушатели получали основные знания по всем военным дисциплинам, идеологии национализма, геополитике, организации подпольной работы, пропаганды и агитации, разведки и контрразведки, основные сведения о системе государственного управления СССР, структуре советских органов безопасности и Красной Армии. Для оуновцев, имевших военные звания, в Кракове действовали специальные штабные курсы^[79].

Уже в 1940 году Бандера, предвидя скорый военный конфликт между СССР и нацистской Германией, начал подготовку к вооружённой борьбе украинских националистов против «Москвы». ОУН(б) сформировала три походные группы в центральные, восточные и южные области УССР для организационно-пропагандистской работы, активизировала антисоветское подполье^[93]. Как докладывал Бандере летом 1941 года краевой проводник ОУН на северо-западных украинских землях Иван Климов («Легенда»), лишь в семи западных областях УССР, по неполным данным, действовало 3300 ячеек ОУН общей численностью до 20 тыс. членов^[93].

Для получения разрешения на проведение боевой подготовки руководство ОУН продолжило и укрепило многолетнее сотрудничество украинских националистов с германской военной разведкой — абвером, снабжая его развединформацией о СССР. За это бандеровцы получили возможность проходить обучение в различных военизированных формированиях и полицейских школах в Перемышле и Хелме, в учебных лагерях абвера в Закопане и др.^{[79][94][95][96][97]}

Согласно показаниям заместителя руководителя диверсионного управления абвера полковника Штольце, Бандера был завербован абвером и фигурировал в его картотеке под псевдонимом «Серый»^[98].

25 февраля 1941 года с санкции руководителя абвера адмирала Канариса началось формирование так называемых Дружин украинских националистов (ДУН), состоявших из групп «Север» (командир Роман Шухевич) и «Юг» (командир Рихард Ярый), которые в документах абвера именовались «Специальное подразделение „Нахтигаль“» (нем. «Nachtigal» − «Соловей») и «Организация Роланд» (нем. «Roland») и входили в состав полка абвера «Бранденбург-800»^[99].

Подготовка этого формирования проходила в Германии. Несмотря на то, что ОУН позиционировала Дружины украинских националистов как орудие борьбы «против большевистской Москвы» и за «восстановление и защиту независимой соборной Украинской державы», их создание стало результатом сотрудничества украинских националистов с нацистами. Впоследствии Бандера оправдывал это обстоятельство необходимостью «закрепления свободы и положения Украины» и писал, что «Украина готова (…) поставить на фронт против Москвы своё войско в союзе с Германией, если последняя подтвердит государственную независимость Украины и будет официально считать её союзником». Руководство ОУН(б) планировало, что с началом советско-германского конфликта Дружины украинских националистов станут ядром самостоятельной национальной армии, тогда как немцы рассчитывали на использование украинских формирований в диверсионных целях^[100][52].

Заместитель начальника Отдела II абвера подполковник Э. Штольце в своих показаниях, которые были включены Нюрнбергским трибуналом в эпизод «Агрессия против СССР», заявлял, что лично отдавал указания Мельнику и Бандере «организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в происходящем якобы разложении советского тыла»^[101].

Весной 1941 года с территории Генерал-губернаторства вновь началась переброска в Украинскую ССР хорошо обученных руководящих кадров ОУН с целью подготовки восстания. Резко возросла активность националистического подполья — было осуществлено более ста убийств и покушений на советских работников, сотрудников НКВД, распространялись листовки, возросли случаи саботажа и диверсий, усилилась разведывательная активность. Поступающие данные о частях Красной Армии и внутренних войск НКВД, их вооружении, дислокации, численности, командном составе, местах проживания семей командиров, военных объектах и возможностях для диверсий использовались самим краковским центром и передавались германской разведке в качестве оплаты за материально-техническое оснащение и финансовую помощь. Весной 1941 года Революционный провод получил от абвера 2,5 млн марок на ведение подрывной работы против СССР, использованные бандеровцами в основном на снаряжение для своих походных групп^[79].

В апреле сторонники Бандеры созвали в Кракове свой собственный II Большой Сбор украинских националистов (укр.)русск., чем подчеркнули своё непризнание легитимности Сбора, проведённого сторонниками Мельника в августе 1939 года в Риме. Лидером (проводником) ОУН был избран Степан Бандера^[92], заместителем — Ярослав Стецько.

«Акт возрождения Украинского государства»

Перед самым нападением нацистской Германии на Советский Союз Бандера инициировал создание Украинского национального комитета для консолидации деятельности националистических сил.

22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз. А уже 30 июня стремительно продвигавшиеся на восток немцы заняли Львов. Вслед за ними в город вошли бойцы батальона «Нахтигаль» во главе с Романом Шухевичем. В этот же день от лица руководства ОУН(б) Ярослав Стецько зачитал «Акт возрождения Украинского государства», сообщавший о создании «нового украинского государства на материнских украинских землях». В последующие несколько дней представители ОУН(б) сформировали исполнительный орган — Украинское государственное правление (УГП), организовали Национальное собрание, заручились поддержкой греко-католического духовенства, включая митрополита Галицкого Андрея (Шептицкого)^{[Комм 5]}. Бандера в этот период находился в Кракове, вдали от места событий^[52][103].

Несмотря на то, что ОУН(б), по признанию Льва Шанковского, «готова была к сотрудничеству с гитлеровской Германией для совместной борьбы против Москвы»^[104], немецкое руководство отнеслось к этой инициативе крайне негативно: во Львов были немедленно высланы команда СД и спецгруппа гестапо для ликвидации «заговора» украинских националистов. Стецько, провозглашённый председателем УГП, и ещё ряд его членов были арестованы. 5 июля немецкие власти пригласили Бандеру якобы на переговоры о невмешательстве Германии в суверенные права Украинской державы, но по прибытии на место встречи арестовали^[103]. От него потребовали дезавуировать «Акт возрождения Украинского государства» и поместили под домашний арест. По поводу последовавших событий мнения историков расходятся: одни считают, что Бандера ответил отказом, после чего был отправлен в концлагерь Заксенхаузен, тогда как другие утверждают, что лидер ОУН(б) принял требование немцев и лишь позднее, в сентябре того же года, подвергся новому аресту и отправке в концлагерь. По сообщению Д. Армстронга, Бандера (которому было запрещено покидать пределы Краковского генерал-губернаторства), Габрусевич, Стахов (представитель Бандеры в Берлине), Старюк и Ильницкий (последние двое — помощники Стецько) были арестованы в июле 1941 года, их всех собрали в Берлине, где их допрашивали офицеры вермахта и полиция. Решительных мер против верхушки ОУН немцы не предприняли, опасаясь спровоцировать беспорядки в Галиции. Арестованных убеждали отозвать Акт, а после их отказа держали в Берлине под домашним арестом и даже разрешили вести политическую деятельность. Так, Стецько смог уехать в Краков на встречу с Лебедем, которому было поручено командование оуновскими операциями на территории Украины^[105].

Из показаний бывшего начальника отдела Абвер-ІІ полковника Э. Штольце от 15 октября 1946 года:

После оккупации г. Львова германскими войсками Бандера со своим штабом переехал в Львов и без ведома германских властей, в том числе «Абвера», объявил об организации «самостоятельного» украинского правительства. Поскольку действия Бандеры противоречили планам германского правительства, отнюдь не намеренного предоставлять украинским националистам, не говоря уже об украинском народе, даже тени самостоятельности, Канарис предложил мне прекратить сотрудничество с Бандерой. Об этом я заявил Бандере, сказав, что его самовольные политические мероприятия свидетельствуют о нелояльном отношении к Германии. Бандера оправдывался, утверждая, что он стремился принести пользу Германии, но после этой встречи дальнейшая связь с ним была прекращена. Спустя некоторое время Бандера был арестован гестапо, и, как мне позднее сообщил командующий «добровольческими» соединениями германской армии — генерал Кестринг в январе 1945 г., Бандера был освобождён и привлекался Кестрингом для выполнения каких-то, мне неизвестных заданий[106].

Также Штольце утверждал, что Бандера пытался присвоить себе деньги, которые выделила ему немецкая разведка для организации подрывной деятельности:

Для порыва связи с Бандерой был использован факт, что последний в 1940 г., получив от «Абвера» большую сумму денег для форсирования подполья, в целях организации подрывной деятельности, эти средства пытался присвоить и перевел в один из швейцарских банков, откуда они нами были изъяты и снова возвращены Бандере[107].

До отправки в концлагерь Бандера, как свидетельствуют его письма, не отказывался от идеи сотрудничества с Гитлером^[108].

Вопрос о причастности к еврейским погромам

Во время вторжения вермахта на Украину Бандера оставался в Кракове, столице Генерал-губернаторства, так как гестапо настоятельно рекомендовало ему не выезжать на «новооккупированные территории»^[105].

Рассматривая вопрос о причастности Бандеры к еврейским погромам на Западной Украине, произошедшим в первые дни оккупации, историк Гжегож Россолински-Либе пишет, что неизвестно, отдавал ли Бандера после 22 июня 1941 года какие-либо приказания, касающиеся применения насилия в отношении евреев, и в какой степени он был осведомлён о еврейских погромах на территории Украины. Известно лишь, что 25 июня он получил телеграмму Ярослава Стецько, сообщившего о создании под руководством ОУН(б) отрядов украинской милиции, которая должна была оказывать помощь в «устранении евреев»; исходящая корреспонденция Бандеры в архивах не сохранилась. При этом статус «проводника» (учитывая вождизм ОУН) и поддержание Бандерой контактов с подразделениями ОУН(б) на территории Украины дают основание полагать, что подчинённые должны были координировать с ним свои действия, хотя после задержания 29 июня и особенно ареста 5 июля свобода коммуникации Бандеры, возможно, была несколько ограничена^[109].

По мнению историка, Бандера несёт моральную, этическую, политическую и, вероятно, правовую ответственность за политическое и этническое насилие лета 1941 года: он был идеологом теории «Украинской национальной революции», которая предполагала устранение политических и «этнических» врагов государства; Бандера был одним из авторов документа «Борьба и деятельность ОУН(б) во время войны», который, среди прочего, содержал инструкции о применении массового этнического и политического насилия как средства революционной борьбы; 15 июля (к тому времени Бандера, по мнению Россолински-Либе, уже должен был получить от Стецько информацию о событиях на территории Украины) он направил членам ОУН(б) благодарственное письмо^[110].

Заключение в «Целленбау»

В 1942 или 1943 году Бандеру перевели в Заксенхаузен вблизи Берлина, где тогда жили его жена и дочь^[111]. Он содержался в одиночной камере специального блока «Целленбау» для важных политзаключённых и находился под постоянным надзором охраны. Здесь, в частности, содержались федеральный канцлер Австрии Курт Шушниг и один из лидеров румынских фашистов Хория Сима^[112]. Некоторые историки указывают на то, что немцы Бандере обеспечивали особые условия и хорошее довольствие — по словам Рудлинга, Бандера жил в сравнительно комфортных условиях^[113], Даллин пишет, что к Бандере было «особое отношение»^[112]. Условия жизни в этой секции были несравнимы с условиями остальной части лагеря, например, содержавшиеся в «Целленбау» не только хорошо питались, но и были освобождены от перекличек, могли получать посылки и читать газеты^[112]. Кроме того, Бандере разрешали свидания с женой, через которую он поддерживал связь с ОУН. Бандера не носил тюремную робу и не работал на принудительных работах, питался в столовой команды СС, содержался в меблированном двухкомнатном (с гостиной и спальней) помещении с картинами на стенах и ковром на полу; на день его камера не запиралась^[114]. В тот же период в концлагере находился Андрей Мельник, арестованный 26 января 1944 года^[115]. Главы обеих фракций ОУН знали о том, что содержатся в одном концлагере. Командование и военнослужащие УПА, как и многих других националистических формирований, связывали свою борьбу с его именем. «Некоторые дискуссии доходили до того, что Украинское Государство должен возглавлять Бандера, а если нет, то пусть Украины не будет», — вспоминал куренной УПА Максим Скорупский (укр.)русск., отмечая вместе с тем, что так говорили не «уважаемые люди», а «только одурманенная молодёжь»^[116]. Немцы в официальных документах и донесениях применяли к украинским повстанцам термин «движение Бандеры» (нем. Banderabewegung), а в советской терминологии появились понятия «бандеровщина» и «бандеровцы»^[117]. Находясь в заключении, через супругу, приходившую к нему на свидания^[118], Бандера поддерживал связь с соратниками, а именно с Романом Шухевичем, членом Бюро Провода ОУН и Главным командиром УПА, фактически возглавлявшим ОУН(б) в отсутствие Бандеры. Контакты с Ярославой Бандерой поддерживал и давний сторонник её мужа Евгений Стахив. Впрочем, по словам современного украинского историка Ярослава Грицака, Бандера некоторое время выступал против создания УПА и «считал это шагом в сторону, называл это „сикорщиной“, то есть копированием польского подполья»^[119].

21-25 августа 1943 года на оккупированной территории Козовского района Тернопольской области УССР прошёл III Большой Сбор ОУН (укр.)русск.. Здесь было принято решение отказаться от поста проводника и создать Бюро Провода, в которое вошли Роман Шухевич, Ростислав Волошин и Дмитрий Маевский. После гибели последних Шухевич стал единолично руководить Проводом. Бандеру, находившегося в заключении, не избрали даже хотя бы «Почётным Главой», что, по словам Василия Кука, было обусловлено соображениями безопасности — это могло бы «ускорить его [Бандеры] физическую ликвидацию»^[120]. Тем временем немцы, стремясь дискредитировать ОУН(б) и УПА, распространяли на территории Западной Украины пропагандистские листовки, где называли Бандеру «старшим большевиком советской Украины», назначенным «красным товарищем Сталиным»^[103][121].

К концу 1944 года, по мере того, как Красная армия освобождала от немецких оккупантов Украину, руководство Третьего Рейха было вынуждено пересмотреть своё отношение к украинскому национализму и УПА как потенциальному союзнику в войне против СССР. 25 сентября^[122] (или 27 сентября)^[123] 1944 года из Заксенхаузена было выпущено на свободу несколько сотен узников-украинцев, включая Бандеру и Мельника^[122]. По утверждению некоторых украинских историков, в ответ на предложение о сотрудничестве со стороны немцев Бандера выдвинул условие — признать «Акт возрождения…» и обеспечить создание украинской армии как вооружённых сил отдельного государства, независимых от Третьего рейха. Немецкая сторона не пошла на признание независимости Украины, и соглашение с Бандерой, таким образом, достигнуто не было^[124]. Однако в своих показаниях от 19 сентября 1946 года офицер «Абверкоманды 202» Зигфрид Мюллер утверждал, что Бандера после освобождения продолжил сотрудничество с немецкими спецслужбами:

27 декабря 1944 года я подготовил группу диверсантов для переброски её в тыл Красной Армии со специальными заданиями. Эта группа состояла из трёх украинских националистов — Лопатинского, «Демеда» и одного радиста, фамилии которого не помню. Степан Бандера в моём присутствии лично инструктировал этих агентов и передал через них в штаб УПА приказ об активизации подрывной работы в тылу Красной Армии и налаживании регулярной радиосвязи с абверкомандой-202[125].

После освобождения

Отвергнув (ещё в заключении), так же как и Мельник, предложение сформировать комитет для сотрудничества с германскими властями, Бандера не подвергся новому преследованию. Как отмечает Армстронг, и Мельник, и Бандера описывали ситуацию одинаково, с тем лишь различием, что каждый приписывал себе заслугу в убеждении противоположной стороны не идти на сотрудничество на предложенных условиях^[126].

После освобождения Бандера жил в Германии, его статус был по-прежнему не определён: его сторонники считали, что на краковском Сборе ОУН 1940 года Бандера был избран пожизненным главой Провода. . Вскоре после освобождения Бандеры Роман Шухевич, ранее де-факто возглавлявший ОУН(б), заявил, что ему тяжело руководить ОУН и УПА одновременно, и высказал мнение, что руководство над организацией следует вновь передать Бандере^[127]. В феврале 1945 года он созвал очередную конференцию ОУН(б), на которой предложил избрать Степана Бандеру главой организации. Инициатива Шухевича была поддержана: Бандера встал во главе организации, а Ярослав Стецько стал его заместителем^[128].

С освобождением в 1944 году группы видных деятелей украинского национализма, включая Бандеру, также известных как «кацетники» (от «КЦ» — «Концентрационный лагерь»), накапливавшиеся между членами ОУН(б) противоречия усилились. Степан Бандера, Ярослав Стецько и их сторонники стояли на позициях интегрального национализма, выступая за возвращение организации к программе и системе 1941 года, а также за назначение Бандеры проводником не только Заграничных Частей (ЗЧ) ОУН, но и ОУН на Украине. Часть «кацетников», среди которых были Лев Ребет, Владимир Стахив и Ярослав Клим, не поддержала эту идею, встав на сторону «краевиков» — членов ОУН, действовавших непосредственно на украинских территориях и выступавших против того, чтобы Бандера возглавлял всё националистическое движение^[129]. «Краевики», среди которых были представители Украинского главного освободительного совета (УГОС) — «органа политического руководства украинским освободительным движением», обвиняли Бандеру и его сторонников в догматизме и нежелании трезво оценивать обстановку. Те, в свою очередь, упрекали «краевиков» в отходе от чистоты идей украинского национализма^[121].

В феврале 1946 года, выступая от имени УССР на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Лондоне, советский украинский поэт Николай Бажан потребовал от стран Запада выдачи многих украинских националистов^[130], в первую очередь Степана Бандеры, назвав его «преступником против человечества». В том же году, понимая, что силами одних украинских националистов антибольшевистскую борьбу вести невозможно^[121], Бандера инициировал организационное оформление образовавшегося ещё в 1943 году Антибольшевистского блока народов (АБН) — координационного центра антикоммунистических политических организаций эмигрантов из СССР и других стран социалистического лагеря. Во главе АБН встал ближайший единомышленник Бандеры Ярослав Стецько^[131].

С 28 по 31 августа 1948 года в Миттенвальде проходила Чрезвычайная конференция ЗЧ ОУН. Присутствовавший на ней Бандера выступил с инициативой отправиться на Украину, чтобы лично принять участие в подпольной работе, однако присутствовавшие «краевики» возразили против этой идеи^[29].В ходе конференции Бандера и его сторонники в одностороннем порядке лишили мандатов делегатов-«краевиков» и передали их представителям ЗЧ ОУН, о чём уведомили краевой Провод, однако руководство Провода это решение не приняло и обеспечило своих делегатов новыми мандатами. Это лишь усилило разногласия среди членов ОУН(б). В итоге конференция завершилась выходом Бандеры из Коллегии уполномоченных — органа, членам которого предстояло коллективно руководить ЗЧ ОУН^[132].

Последние годы

Внешние изображения
Степан Бандера в последние годы жизни
	С женой Ярославой на отдыхе
	С сыном Андреем и дочерью Лесей
	С Ярославом Стецько, дочерью и неизвестным в горах

В эмиграции Бандере жилось нелегко. «Бандеры жили в очень маленьком помещении, — вспоминала Ярослава Стецько. — У них были две комнатки и кухонька, а всё-таки было пять человек. Но очень всё чисто было»^[133]. Тяжёлое материальное положение и проблемы со здоровьем усугубляла политическая атмосфера, в которой он был вынужден действовать: ещё в 1946 году в ОУН(б) назрел внутренний раскол, инициаторами которого стали молодые «реформисты» Зиновий Матла (укр.)русск. и Лев Ребет^[134]. 1 февраля 1954 года на очередной конференции ЗЧ ОУН этот раскол оформился де-факто. Так появилась третья ОУН — «за границей» (укр.)русск. (ОУН(з)), куда перешли те бандеровцы, которые работали в подполье на оккупированной части Украины в 1942—1943 годах^[135].

Со второй половины 1940-х годов Бандера вёл сотрудничество с американскими и британскими спецслужбами^[136]. Лишь к началу 1950-х годов Степан Бандера обосновался в Мюнхене и начал вести почти легальное существование. В 1954 году к нему присоединились жена и дети. Американцы оставили Бандеру в покое, тогда как агенты советских спецслужб не оставляли попыток его похищения или ликвидации. Чтобы предотвратить возможные покушения, СБ ОУН(б) выделила своему лидеру усиленную охрану, которой во взаимодействии с немецкой криминальной полицией удалось сорвать несколько попыток убийства Бандеры. Так, в 1947 году СБ ОУН(б) раскрыла и предотвратила покушение на Бандеру завербованного киевским МГБ Ярослава Мороза, а в 1948 году разоблачила другого агента, Владимира Стельмащука, прибывшего в Мюнхен по заданию варшавского отдела МГБ^[137]. Осенью 1952 годаочередное покушение на лидера ОУН(б), которое предстояло совершить агентам МГБ — немцам Легуде и Леману, было сорвано благодаря действиям западных разведок, передавших сведения о готовящемся убийстве немецкой полиции, а годом позже ещё одна попытка покушения, со стороны Степана Либгольца, была вновь предотвращена СБ ОУН(б). Наконец, в 1959 году немецкая криминальная полиция арестовала человека по фамилии Винцик, который несколько раз появлялся в Мюнхене и интересовался детьми Степана Бандеры^[138].

По воспоминаниям начальника разведки ЗЧ ОУН Степана Мудрика-«Мечника», осенью 1959 года СБ ОУН(б) выяснила, что новое покушение на Бандеру уже подготовлено и может состояться в любой момент. Руководство ОУН(б) пришло к выводу, что лидеру организации необходимо хотя бы временно покинуть Мюнхен, что и было ему предложено на заседании ЗЧ ОУН 3 октября. Бандера отказался, считая, что это может быть расценено как бегство^[61].

Гибель

15 октября 1959 года Степан Бандера собрался ехать домой на обед. Перед этим он заехал на рынок в сопровождении секретарши, где сделал некоторые покупки, а домой отправился уже один. Возле дома к нему присоединились телохранители. Бандера оставил свой автомобиль в гараже, открыл ключом дверь в подъезде дома № 7 по Крайттманштрассе, где жил с семьёй, и вошёл внутрь. Здесь его ждал агент КГБ Богдан Сташинский, наблюдавший за будущей жертвой с самого января. Он опознал Бандеру на службе в эмигрантской церкви, узнал его имя и адрес^[61]. Орудие убийства — пистолет-шприц с цианистым калием — он спрятал в свёрнутой в трубку газете. За два года до покушения на Бандеру с помощью аналогичного устройства Сташинский здесь же, в Мюнхене, ликвидировал Льва Ребета^[139]. Всегда осторожный и бдительный, в тот день Степан Бандера отпустил телохранителей, прежде чем войти в подъезд, и те уехали. Незнакомец выстрелил жертве в область лица. Хлопок, раздавшийся в результате выстрела, был еле слышен — внимание соседей привлёк крик Бандеры, который под воздействием цианида упал на ступеньки. К тому моменту, когда соседи выглянули из своих квартир, Сташинский уже покинул место преступления^[29].

По свидетельству соседей, лежащий на полу Бандера, которого они знали под вымышленным именем Степана Попеля, был залит кровью и, вероятно, ещё жив. Так или иначе, по пути в больницу лидер ОУН(б) скончался, не приходя в сознание. Первичный диагноз — трещина в основании черепа в результате падения^[140]. Рассматривая возможные версии случившегося, врачи остановились на параличе сердца. Установить реальную причину смерти Бандеры помогло вмешательство правоохранительных структур. Экспертиза показала, что смерть Бандеры наступила вследствие отравления цианистым калием^[141]. Предполагалось также, что Бандера мог покончить жизнь самоубийством^[142].

Внешние изображения
	Степан Бандера в гробу

20 октября 1959 года в 9 часов утра в мюнхенской церкви св. Иоанна Крестителя на Кирхенштрассе началась заупокойная служба по Степану Бандере, которую справил настоятель церкви Пётр Голинский в присутствии экзарха Кира-Платона Корниляка (укр.)русск.; а в 15 часов того же дня на кладбище Вальдфридхоф в Мюнхене состоялись похороны умершего. В день похорон как в церкви, так и на кладбище собралось много людей, включая делегации из разных уголков мира^[143]. В присутствии тысяч человек гроб с телом Бандеры опустили в могилу, засыпав сверху привезённой с Украины землёй и окропив водой из Чёрного моря. На могилу лидера ОУН(б) было возложено 242 венка. Здесь выступали представители как украинской, так и других диаспор: экс-председатель Туркестанского национального комитета Вели Каюм-хан, член ЦК АБН болгарин Димитр Вылчев, представители румынского и венгерского антикоммунистического движения Ион Эмилиан и Ференц Фаркаш де Кишбарнак (англ.)русск., член Словацкого освободительного комитета Чтибор Покорный, представитель Союза объединённых хорватов Колёман Билич, секретарь Англо-украинского товарищества в Лондоне Вера Рич^[29]. Украинское национальное движение представляли ветераны ОУН Ярослав Стецько, произнёсший центральную речь, и Михаил Кравцив (укр.)русск., литераторы Иван Багряный и Феодосий Осьмачка, профессора Александр Оглоблин и редактор журнала «Вестник» Иван Вовчук (укр.)русск., бывший командир УПА Николай Фриз (укр.)русск., митрополит УАПЦ в Диаспоре (укр.)русск., генерал Николай Капустянский, а также Дмитрий Донцов, Николай Ливицкий и многие другие^[144][145].

Богдан Сташинский впоследствии был арестован немецкими правоохранительными органами и признал себя виновным в гибели Ребета и Бандеры. 8 октября 1962 года против него начался громкий судебный процесс в Карлсруэ, по результатам которого агента КГБ приговорили к восьми годам строгого тюремного заключения. Проведя в заключении 6 лет^[146], убийца Бандеры исчез в неизвестном направлении^{[147][148][Комм 6]}.

Семья

• Отец — Андрей Михайлович Бандера (1882—1941) — украинский религиозный и политический деятель, священник УГКЦ в сёлах Старый Угринов (1913—1919), Бережница (1920—1933), Воля Задеревацкая (1933—1937) и Тростянцы (1937—1941). Сотрудничал с журналом «Молодая Украина», в 1918 году принял участие в установлении украинской власти и формировании крестьянских вооружённых отрядов на территории Калушского уезда. Депутат Украинской национальной рады ЗУНР в Станиславове. В 1919 году служил капелланом в 9 полку 3-й Бережанской бригады (укр.)русск. 2-го корпуса (укр.)русск. УГА. В 1920-х — 1930-х годах — член УВО, дважды арестовывался вместе с сыном Степаном. 22 мая 1941 года был арестован сотрудниками НКВД и доставлен в Киев, где 8 июля того же года был приговорён к расстрелу. 8 февраля 1992 года реабилитирован прокуратурой Украины. Лев Шанковский назвал отца Бандеры «незабвенным (…) революционером в рясе, который своему сыну передал всю свою пылкую любовь к украинскому народу и делу его освобождения»^[24][149].
• Мать — Мирослава Владимировна Бандера, урожд. Глодзинская (1890—1921) — дочь священника Владимира Глодзинского. Умерла весной 1921 года от туберкулёза, в период, когда Степан учился в Стрыйской гимназии^[149].
• Братья:
  • Александр Андреевич Бандера (1911—1942) — член ОУН с 1933 года, доктор экономических наук. Окончил Стрыйскую гимназию и агрономический факультет Львовской Политехники. Долгое время жил и работал в Италии, женился на итальянке. После провозглашения Акта возрождения Украинского Государства приехал во Львов, где был арестован гестапо. Содержался в тюрьмах Львова и Кракова, 22 июля 1942 года был переправлен в концлагерь Освенцим, где погиб при невыясненных обстоятельствах (по наиболее распространённой версии — убит поляками-фольксдойче, сотрудниками персонала Освенцима)^[149].
  • Василий Андреевич Бандера (1915—1942) — деятель ОУН. Окончил Стрыйскую гимназию, агрономический факультет Львовской Политехники и философский факультет Львовского университета. В 1937—1939 годах состоял во Львовском районном проводе ОУН. Некоторое время находился в концлагере в Берёзе-Картузской. Участвовал во 2-м Большом Сборе ОУН. После провозглашения Акта возрождения Украинского Государства стал референтом СБ Станиславовского областного провода ОУН. 15 сентября 1941 года был арестован гестапо. Содержался в тюрьмах Станиславова и Львова, в тюрьме Монтелюпих (польск.)русск. в Кракове. 20 июля 1942 года был переправлен в концлагерь Освенцим. Погиб при тех же обстоятельствах, что и Александр Бандера^[149].
  • Богдан Андреевич Бандера (1921—194?) — член ОУН. Обучался в Стрыйской, Рогатинской, Холмской (нелегально) гимназиях. С ноября 1939 года находился в подполье. В июне 1941 года принимал участие в объявлении Акта возрождения Украинского Государства в Калуше. В годы Второй мировой войны входил в состав походных групп ОУН на юго-запад Украины (Винница, Одесса, Херсон, Днепропетровск). По одной из версий, руководил Херсонским областным проводом ОУН. Дата и место гибели Богдана достоверно неизвестны: существует предположение, что он был убит немецкими оккупантами в Херсоне в 1943 году; по другим данным, брат Бандеры погиб годом позже^[149].

• Сёстры:
  • Марта-Мария Андреевна Бандера (1907—1982) — член ОУН с 1936 года, педагог. Выпускница Стрыйской учительской семинарии. 22 мая 1941 года без суда и следствия была этапирована в Сибирь. В 1960 году была снята со спецпоселения, однако вернуться на Украину сестре Бандеры не разрешили. В 1990 году, спустя восемь лет после смерти Марты-Марии, её останки были перевезены во Львов, а потом перезахоронили на кладбище в Старом Угринове^[149].
  • Владимира Андреевна Бандера-Давидюк (1913—2001) — средняя сестра Бандеры. После смерти матери воспитывалась тёткой Екатериной. Окончила Стрыйскую гимназию. В 1933 году вышла замуж за священника Фёдора Давидюка, сопровождала его по месту службы в сёлах Западной Украины, родила шестерых детей. В 1946 году вместе с мужем была арестована и позднее осуждена на десять лет лагерей и пять лет тюрьмы с конфискацией имущества. Срок отбывала в Красноярском крае, затем в Казахской ССР. В 1956 году была освобождена, в июне того же года вернулась на Украину, поселившись с одной из дочерей. В 1995 году переехала в Стрый к сестре Оксане, с которой жила вплоть до своей смерти в 2001 году^[149].
  • Оксана Андреевна Бандера (1917—2008) — младшая сестра Бандеры. После смерти матери воспитывалась тёткой Людмилой. Окончила Стрыйскую гимназию. Работала учительницей. В ночь с 22 на 23 мая 1941 года была арестована вместе с сестрой Мартой-Марией и этапирована в Сибирь. В 1960 году была снята со спецпоселения. На Украину, во Львов, после долгого перерыва приехала 5 июля 1989 года. С 1995 года — почётный гражданин города Стрыя, где проживала до самой смерти. Указом президента Украины от 20 января 2005 года была награждена орденом княгини Ольги III степени^[149].
• Жена — Ярослава Васильевна Бандера, урожд. Опаровская (Опарiвська) (1907—1977) — член ОУН с 1936 года. Дочь священника, капеллана УГА Василия Опаровского, погибшего в бою с поляками. Окончила Коломыйскую гимназию, была студенткой агрономического факультета Львовской Политехники. В 1939 году некоторое время находилась в польской тюрьме. Познакомилась со Степаном Бандерой в Кракове, осенью 1939 — зимой 1940^[150]. Женились 3 июня 1940 года^[151]. В годы пребывания Бандеры в концлагере служила связующим звеном между ним и ОУН. Вскоре после гибели супруга, осенью 1960 года, с детьми перебралась в Торонто, где работала в различных украинских организациях. Умерла и похоронена в Торонто^[149].

• Дети:
  • Наталья Степановна Бандера (26.05.1941, Санок — 13.01.1985, Мюнхен), в замужестве Куцан. Обучалась в университетах Торонто, Парижа и Женевы. Вышла замуж за Андрея Куцана. Имела двоих детей: Софию (р. 1972) и Ореста (р. 1975)^[149].
  • Андрей Степанович Бандера (16.05.1944, Мюнхен — 19.07.1984, Торонто). Член ряда украинских организаций в Канаде. В 1976—1984 годах — редактор англоязычного приложения «Ukrainian Echo» к газете «Гомон Украины». Организатор массовой манифестации перед зданием советского посольства в Оттаве в 1973 году. Был женат на Марии, урожд. Федорий. В браке родились сын Степан (р. 1970) и дочери Богдана (р. 1974) и Елена (р. 1977)^[149].
  • Леся Степановна Бандера (27.07.1947, Регенсбург — 2011, Торонто^[152]). Окончила Торонтский университет. Работала переводчиком для украинских организаций в Канаде, свободно владела украинским, английским и немецким языками. Детей не имела. До самой смерти жила в Торонто^[149].

Своих детей Бандера воспитывал в том же духе, в котором воспитывался сам. Его старшая дочь Наталья была членом «Пласта», сын Андрей и младшая дочь Леся — состояли в Союзе украинской молодёжи (СУМ) (укр.)русск.. Часто приезжавший в молодёжный лагерь СУМ, где находились его дочери и сын, глава ОУН просил воспитателей, чтобы те относились к его детям так же, как к остальным^[153]. По свидетельству Ярославы Стецько, Бандера очень любил своих детей. Сын и дочери Степана Бандеры только после гибели отца узнали свою настоящую фамилию. До этого, писала Стецько, «они ходили в школу и думали, что они Попели, а не Бандеры»^[154].

Внешность

Во время Львовского процесса 1936 года журналист издания «Батькивщина (укр.)русск.» описал Бандеру следующим образом: «Он низенького роста, худощав, лицо имеет молодого мальчика, темноволос, пострижен, одет в чёрную одежду. Ведет себя свободно и говорит уравновешенным голосом. Мысли излагает в понятной форме, из которых видно, это интеллигентный человек»^[155].

Рост Степана Бандеры составлял 158 см, фотографий в полный рост осталось крайне мало^{[Комм 7]}.

Личность. Оценки

Точки зрения на личность Степана Бандеры отличаются крайней полярностью. В наши дни большой популярностью он пользуется главным образом среди жителей Западной Украины (по данным опроса 2014 года, более 75 % оценивали его личность положительно^[156]) — после распада СССР для многих западных украинцев его имя стало символом борьбы за независимость Украины. В свою очередь, многие жители Юго-Восточной Украины^[157], а также Польши^[157] и Россииотносятся к нему в основном негативно, обвиняя в фашизме, терроризме, радикальном национализме (включая антисемитизм^[158][159] и геноцид польского населения^[157]) и коллаборационизме^[8][160]. Всего по результатам опроса, проведённого Социологической группой «Рейтинг» в апреле 2014 года, 31 % украинцев положительно относились к Степану Бандере, 48 % негативно, а почти каждый пятый не смог оценить своего отношения^[156]. Понятие «бандеровцы» в СССР стало нарицательным и применялось ко всем украинским националистам^[10][2] и ОУН(б).

Украинский философ и писатель Пётр Кралюк в 2010 году указывал на отсутствие научной биографии Бандеры и крайне малое число «ценных, партийно незаангажированных публикаций»^[161]. «Проблема в том, что в Украине не существует серьёзной и признанной биографии Бандеры, — отмечал доцент кафедры политологии национального университета «Киево-Могилянская академия» Андреас Умланд. — Бо́льшая часть литературы об украинском национализме написана украинскими националистами. В свою очередь, не хватает исследований людей, не втянутых в эту идеологию»^[162]. Иные претензии к авторам биографических произведений о Бандере предъявляет современный украинский историк Владимир Вятрович^{[Комм 8]}. Он находит неправильным то, что большинство таких авторов «пересказывают основные факты из его жизни» вместо того, чтобы проявить «отвагу сделать вывод из этих фактов» и «назвать героя героем»^[163].

По словам соратников Бандеры по ОУН, он был человеком начитанным, предпочитал историческую литературу и мемуары политических деятелей, в том числе зарубежных — немецких, польских, а также технические журналы. Кроме того, он обладал способностью выразительно и убедительно говорить, но вместе с тем умел выслушивать собеседника, при этом не перебивая его. У Бандеры была, по свидетельству знавшего его Богдана Казановского, феноменальная память, он имел широкий круг интересов, старался вести активный образ жизни и обо всём, что его интересовало, имел полное представление^[164]. «Он умел быть хорошим другом и хорошим начальником», — вспоминал Николай Климишин^[165]. Среди членов ОУН Бандера отдавал предпочтение активным, способным и трудолюбивым, уделяя второстепенное внимание уровню образования человека — поэтому прежде, чем назначить кого-то на руководящую должность в организации, он старался не торопиться, особенно если не был лично знаком с кандидатами. Лидер ОУН отличался высокими организационными способностями, развитой интуицией, предусмотрительностью^[166] — «несомненным» Василий Кук называл «факт, что ОУН под его [Бандеры] руководством стала мощной политической и боевой революционной силой»^[167]. Ярослава Стецько вспоминала, что Бандера был убеждённым бессребреником: «Я себе не представляю, чтобы он имел, например, деньги, а его друзья не имели»^[164].

Друг юности Бандеры, член ОУН Григорий Мельник назвал его «человеком, который всю свою сущность полностью отдал службе общему и национальному делу»^[168]. Глубоко верующий греко-католик, он тем не менее никогда не демонстрировал неприязнь по отношению к Православной церкви^[169]. «Он, Степан Бандера, был очень набожный», — писала о нём Ярослава Стецько^[170]. Василий Кук отмечал, что Бандера всегда верил в себя, «и эта вера творила чудеса»^[171]. По словам Ярославы Стецько, он не был пессимистом и реально смотрел на вещи, мог найти выход из любой ситуации^[172].

Бывший руководитель СБ ОУН и соратник Бандеры Мирон Матвиейко в своей рукописи, представленной советскому следствию в августе 1951 года, писал: «моральный облик Бандеры очень низкий». Из показаний Матвиейко следует, что Бандера избивал свою жену и был «бабником», отличался жадностью («буквально трясся над деньгами») и мелочностью, был несправедлив к окружающим и использовал ОУН «исключительно для своих целей»^[173]. Впрочем, по мнению некоторых историков, словам Матвиейко доверять нельзя. Так, профессор Юрий Шаповал высказал убеждение, что бывший глава СБ ОУН был вынужден очернять Бандеру под «фронтальным давлением» со стороны советских спецслужб^[174].

Профессор, доктор исторических наук Анатолий Чайковский в одном из интервью отметил, что Бандера всегда «обладал чрезвычайными лидерскими амбициями». Об этой особенности Бандеры писал и знавший его историк Пётр Балей^[175], а деятель ОУН Дмитрий Палиев (укр.)русск. называл Бандеру «первокурсником, мечтающим стать вождём-диктатором»^[98]. Действительно, по мнению историка, профессора Георгия Касьянова, в ОУН(б) установился культ личности Бандеры как вождя^[90]. Полковник Абвера Эрвин Штольце, отвечавший в военной разведке за работу среди украинских националистов, характеризовал Степана Бандеру как «карьериста, фанатика и бандита», противопоставляя его «спокойному, интеллигентному» Мельнику^[176]. Как «очень упорный и бесшабашный в проведении в жизнь своих планов и намерений» человек Бандера описывается и в вышеупомянутой рукописи Матвиейко^[173]. Владимир Вятрович, в свою очередь, признаёт очевидность того, что Бандера был амбициозным человеком, поскольку «верил в определяющую роль волевых личностей в истории» и «с детства готовил себя к великой миссии», но вместе с тем историк не считает его авторитарным лидером. На основе документов и личных писем Бандеры Вятрович делает выводы, что тот выступал за объединение представителей разных политических сил в рядах украинских националистов, руководствовался принципом большинства, был сторонником демократических тенденций в программе ОУН^[163].

Многие специалисты, такие как профессор Анатолий Чайковский^[98], исследователь из Гамбурга Гжегож Россолинский-Либе, венгерский историк Борбала Обрушански^[177], политолог Андреас Умланд^[178], считают Степана Бандеру сторонником фашизма. Известный американский историк, профессор Йельского университета Тимоти Снайдер назвал Бандеру «фашистским героем» и приверженцем «идеи фашистской Украины»^[8]. «Утверждение (…), что Бандера — фашист, привлекает к себе скандальное внимание, — в то же время отмечает историк Владислав Гриневич. — Но если подходить к вопросу научно, то фашизм — это одно явление, интегральный национализм, к которому относится Бандера, — другое, немецкий национал-социализм — совсем иное. И всех сваливать в одну кучу — неверно»^[162]. Современный украинский историк Ярослав Грицак назвал Бандеру романтиком, выросшим в тени войны и революции и мечтавшим о революции. «Бандера хотел именно такого национализма: с одной стороны — ксенофобского, агрессивного, радикального, а с другой — романтичного, героического, красивого, — поделился Грицак в интервью польской газете Gazeta Wyborcza. — Его главной идеей была национальная революция, национальный подъём»^[119].

Историк Виталий Масловский считал, что Бандера был не теоретиком, а практиком «воинственного украинского национализма», так как писать статьи начал уже в послевоенные годы^[179].

По оценке современного украинского историка и журналиста Данилы Яневского (укр.)русск., Бандера вообще не играл приписанную ему впоследствии ведущую роль в националистическом подполье и был «просто искусственно втянут в украинское национальное движение». Ссылаясь на некие документы, он обратил внимание на тот факт, что украинские повстанцы называли себя не «бандеровцами», а «повстанцами», «нашими ребятами»^[180].

В документальных съёмках похорон Степана Бандеры, использованных в 15-й серии немецкого сериала «Пятая колонна» (нем.)русск., «Убийство по заказу», указывается: «Степан Бандера был похоронен в Мюнхене. Бандера был членом печально известного батальона „Нахтигаль“, который прославился своими зверствами на советской земле. Бандеру трусливо убили проплаченные агенты американской разведки. Таким образом западногерманские политики лишились неудобного для них свидетеля.»^[181] После того, как стало известно, что в убийстве был замешан агент КГБ, риторика в отношении Бандеры стала более мягкой.

Звание Героя Украины

20 января 2010 года, незадолго до окончания своего президентского срока, президент Украины Виктор Ющенко издал указ за номером № 46/2010, в соответствии с которым Степан Бандера посмертно удостаивался высшей степени отличия Украины — звания Героя Украины, с формулировкой «за несокрушимость духа в отстаивании национальной идеи, проявленные героизм и самопожертвование в борьбе за независимое Украинское государство»^[182]. От себя Ющенко добавил, что, по его мнению, этого события долгие годы ждали миллионы украинцев. Публика в зале, перед которой глава государства объявил о принятом решении, встретила слова Ющенко овациями. Награду из рук президента получил внук Бандеры Степан^[183].

Присвоение Бандере звания Героя Украины вызвало неоднозначную реакцию и произвело широкий общественный резонанс как на Украине, так и за её пределами. 17 февраля 2010 года депутаты Европарламента официально выразили сожаление в связи с присвоением Бандере звания Героя Украины и призвали новоизбранного президента Виктора Януковича пересмотреть действия Ющенко^[184][185]. Янукович отреагировал обещанием принять соответствующее решение ко Дню Победы, а присвоение Бандере звания Героя Украины назвал «резонансным»^[186]. Многие представители украинской общественности отметили ошибочность идеи присвоения Бандере геройского звания со стороны Ющенко «под занавес» президентского срока^[187]. По мнению историка Тимоти Снайдера, присуждение Бандере звания героя Украины «бросило тень» на политическую карьеру Ющенко^[8].

В России присвоение Бандере звания Героя Украины было воспринято негативно. Вице-спикер Совета Федерации Юрий Воробьёв назвал поступок Ющенко «стыдом и срамом» и добавил: «Если бы об этом узнали наши деды и отцы, то просто бы перевернулись от возмущения в своих могилах»^[188], а премьер-министр страны Владимир Путин высказал мнение, что «руководители „цветного движения“, по сути, плюнули в лицо своим политическим спонсорам, издав указ об объявлении Степана Бандеры героем Украины»^[189]. С негативным комментарием в адрес указа выступил и департамент информации и печати МИД РФ — в сообщении действие Ющенко было названо «событием одиозного свойства»^[190]. С недовольством отозвались об указе Ющенко и некоторые официальные лица Польши. Так, министр канцелярии президента Польши Мариуш Гандзлик (польск.)русск. отметил, что Польша «с недоумением восприняла решение президента Украины», поскольку «для поляков Степан Бандера — фигура чрезвычайно неоднозначная»^[191], а бывший премьер-министр страны Лешек Миллер назвал присвоение награды «человеку, активно сотрудничавшему с нацистами, творцу идеологии и военизированных отрядов, выступающих против поляков и польского государства, (…) символическими похоронами восточной политики президента Леха Качиньского»^[192]. ГероизациюБандеры осудил и сам Лех Качиньский. «Последние действия президента Украины направлены против процесса исторического диалога и примирения. Текущие политические интересы победили над исторической правдой», — говорилось в сообщении, опубликованном на официальном сайте главы государства^[193]. Внук Бандеры Степан в одном из интервью признался, что реакция польской стороны очень удивила его. «Я хотел бы напомнить полякам, что это они создали Степана Бандеру», — сказал он^[194]. Украинский филолог и общественный деятель Ирина Фарион заметила, что «польская оценка не может быть объективной хотя бы потому, что мы пребывали в состоянии войны с Польшей с XIV по XX век»^[195].

С осуждением присвоения Бандере звания Героя Украины выступил Центр Симона Визенталя. В письме послу Украины в США Олегу Шамшуру представитель этой организации Марк Вейцман выразил «глубокое отвращение» в связи с «позорным» награждением Бандеры, которого обвинил в сотрудничестве с нацистами^[196]. Ряд украинских деятелей науки и культуры, в числе которых — историки Владислав Гриневич и Сергей Гмыря, высказались против присвоения Бандере звания героя Украины, мотивируя это тем, что он никогда не являлся гражданином Украины^[187].

2 апреля 2010 года Донецкий окружной суд признал указ Ющенко о присвоении Бандере звания Героя Украины незаконным, формально сославшись на то, что Бандера не являлся гражданином Украины (по закону Героем Украины может стать только украинский гражданин)^[197]. Решение суда повлекло за собой как поддержку, так и многочисленные протесты в украинском обществе. Юлия Тимошенко, комментируя отмену указа о присвоении Бандере звания Героя, обвинила действующие власти в «репрессиях (…) настоящих героев Украины»^[198]. Своё возмущение по поводу отмены указа высказали представители украинских ассоциаций Португалии, Испании, Италии, Греции и Германии^[199], украинские политики Ирина Фарион^[195], Олег Тягнибок^[200], Тарас Стецькив, Сергей Соболев^[201], а также бывший президент Украины Леонид Кравчук^[202]. Другой экс-президент страны Леонид Кучма, напротив, сказал, что для него вопрос геройства Бандеры не существует^[203].

Решение Донецкого окружного суда отрицательно воспринял и Виктор Ющенко. 12 апреля он обжаловал постановление Донецкого окружного административного суда, не отвечавшее, на его взгляд, требованиям действующего законодательства Украины^[204]. 23 июня того же, 2010 года, Донецкий апелляционный административный суд оставил постановление Донецкого окружного административного суда касательно лишения Бандеры звания Героя Украины без изменений. Решение суда апелляционной инстанции могло быть обжаловано в течение месяца в Верховном суде Украины, чего сделано не было. Спустя год, 2 августа 2011 года, Высший административный суд Украины окончательно оставил в силе постановление Донецкого окружного административного суда от 2 апреля 2010 года, отклонив кассационные жалобы ряда граждан Украины, в числе которых были представители ВО «Свобода», Виктор Ющенко, внук Бандеры Степан и другие^[205].

Память

Памятники

В июле 1941 года в Ровенской области было поставлено несколько деревянных памятников с надписью вырезанной по дереву «Хайль Гитлер и Бандера»^[206].

По состоянию на сентябрь 2012 года памятники Степану Бандере можно встретить исключительно на территории Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей Украины^[207]. На территории Ивано-Франковской области памятники Степану Бандере установлены в Ивано-Франковске (1 января 2009; к столетию Бандеры)^[208], Коломые (укр.)русск. (18 августа 1991)^[209], Городенке (30 ноября 2008)^[210], сёлах Старый Угринов (14 октября 1990), Средний Березов (9 января 2009)^[211], Грабовка (12 октября 2008), Никитинцы (27 августа 2007)^[212] и Узин (7 октября 2007)^[213]. Примечательно, что памятник Бандере на его родине, в Старом Угринове, дважды подрывался неизвестными — впервые монумент был взорван 30 декабря 1990 года, 30 июня 1991 года его почти без изменений открыли на том же месте, а 10 июля того же года памятник снова уничтожили. 17 августа 1992 года, во время праздника по случаю 50-летия создания УПА, монумент был восстановлен окончательно^[214].

На территории Львовской области первый памятник Степану Бандере был установлен в 1992 году в Стрые, у здания гимназии, где тот обучался^[215]. Помимо того, монументы Бандере находятся во Львове (13 октября 2007)^[216], Бориславе (19 октября 1997)^[217], Дрогобыче (14 октября 2001)^[218], Самборе (21 ноября 2011)^[219], Старом Самборе(30 ноября 2008)^[220], Дублянах (5 октября 2002)^[221], Трускавце (19 октября 2010)^[222] и ряде других населённых пунктов. В Тернопольской области памятник Бандере (укр.)русск. можно найти в областном центре, а также в Залещиках(15 октября 2006)^[223], Бучаче (15 октября 2007)^[224], Теребовле (1999), Кременце (24 августа 2011)^[225], в сёлах Козовка (1992; первый в области), Вербов (2003), Струсов (2009) и ещё в нескольких населённых пунктах^[207].

В 2019 году планируется установка памятника в Житомире^[226].

Музеи

Увековечена память о Бандере и в ряде музеев:

• Первый в истории музей Степана Бандеры, ныне известный как историко-мемориальный музей, начал действовать в 1992 году на его родине, в Старом Угринове^[227].
• Другой музей Бандеры открылся 4 января 1999 года в Дублянах, где он некоторое время жил и обучался^[221].
• В Воле-Задеревацкой, где Бандера с семьёй проживал в 1933−1936 годах, теперь находится его музей-усадьба^[228].
• 14 октября 2008 года музей Степана Бандеры был открыт в Ягельнице^[229].
• 1 января 2010 года музей семьи Бандеры появился в Стрые^[230].
• Кроме того, в Лондоне находится «Музей освободительной борьбы имени Бандеры», значительная часть экспозиции которого посвящена лидеру ОУН^[231].

Другое

• По состоянию на 2012 год Степан Бандера является почётным гражданином Тернополя^[232], Ивано-Франковска^[233], Львова^[234], Коломыи^[235], Долины^[236], Луцка^[237], Червонограда^[238], Теребовли^[239], Трускавца, Радехова^[240], Сокаля^[241], Борислава, Стебника^[242], Жолквы^[243], Сколе^[244], Бережан^[245], Брод^[246], Стрыя^[247], Моршина^[248]. 16 марта 2010 года Бандера был удостоен звания почётного гражданина Хуста, однако 20 апреля 2011 года Хустский районный суд отменил решение о присвоении звания^[249].

• Улицы имени Степана Бандеры существуют во Львове (с 1991 года; бывшая Мира), в Ивано-Франковске (укр.)русск. (с 1991 года; бывшая Куйбышева), в Коломые (укр.)русск. (с 1991 года; бывшая Первомайская) и других городах. В Тернополе существует проспект Степана Бандеры (укр.)русск. (бывшая улица Ленина). В июле 2016 года Киевский городской совет переименовал Московский проспект в проспект Степана Бандеры^[250]. 5 апреля 2017 года голова Закарпатской ОГА Геннадий Москаль в рамках кампании декоммунизации переименовал в Мукачеве улицу Ярослава Галана в улицу Степана Бандеры. Уже в июле 2017 года, однако, депутаты Мукачевской городской рады большинством голосов переименовали ул. Степана Бандеры в ул. Любомира Гузара^[251].

• С марта 2012 года имя Бандеры носит премия, учреждённая Львовским областным советом (укр.)русск.^[252].

• Ещё при жизни Степана Бандеры в среде военнослужащих УПА имели хождение песни, где он упоминался. Хорунжий УПА Иван Йовик в своём дневнике писал о повстанческой песне, где были строки: «Бандера шлях до волі нам покаже, // З його приказом станемо як „стій“»^[253], а куренной Максим Скорупский вспоминал, что в стрелецком репертуаре была песня «Ой з-за гори сонце сходить… в бій нас Бандера поведе», посвящённая Бандере^[116]. Нидерландский писатель Рогир ван Арде (укр.)русск. написал роман «Покушение» об убийстве Степана Бандеры, а украинский режиссёр Александр Янчук снял фильм «Атентат: Осеннее убийство в Мюнхене (укр.)русск.», вышедший в прокат в 1995 году. Роль Бандеры в «Атентате…» исполнил актёр Ярослав Мука. Пять лет спустя он же сыграл лидера ОУН в новом фильме Янчука «Непокорённый». В литературе Степан Бандера фигурирует в таких романах, как «Третья карта» Юлиана Семёнова и «Сильные и одинокие» Петра Кралюка^[254].

• В 2008 году историк Ярослав Грицак отметил, что «на сегодняшний день Бандера имеет далеко не однозначный образ» на Украине, и его фигура пользуется популярностью только на западе страны^[119]. В 2008 году Степан Бандера занял 3 место (16,12 % голосов) в телепроекте «Великие украинцы», уступив лишь Ярославу Мудрому и Николаю Амосову^[255].

• Украинская националистическая партия Свобода начиная с 2006 года ежегодно организует 1 января факельные шествия в честь дня рождения Степана Бандеры^[256]. Акции проходили в Киеве^[257], Львове^[258], Одессе^[259] и других городах^[260].

• Житомирская областная рада объявила в регионе 2019 год годом Степана Бандеры, что приурочено к 110-летию политического деятеля^[226].

См. также

• Бандерштадт^ru_uk
• Бандеровцы

Комментарии