Биография: Родился Эшли в небольшом провинциальном городке, который даже при желании не найдешь на карте Соединенных Штатов Америки. Этот городишко представлял собой небольшую «дыру», население которой не превышало трех сотен человек. Одна школа на юге города, об университетах и речи нет, а ближайший магазин находится в шестидесяти семи километрах от города. Зато у каждого жителя есть свой небольшой домик, у самых зажиточных – двухэтажный, без лужаек, но с грядками, засеянными самыми разнообразными культурами. Также у всего населения в распоряжении имелась хотя бы одна коза, да корова. Прожить можно. Можно, если вы не Эшли Парди.
С самого рождения Эшли был крайне амбициозен, порой слишком упрям, это было видно даже тогда, когда парень еще даже говорить толком не научился. Но о каких амбициях может идти речь, когда ты живешь в этой самой «дыре»? Рано или поздно из этого вытек бы конфликт, в ходе которого было бы плохо Эшли, который из-за ограниченных в этом месте возможностей не смог бы найти себе занятие по душе. Но, в то же время, было бы плохо и «дыре», которой пришлось бы терпеть все злоключения одного из своих жителей.
Так что, даже первая строчка биографии Эшли началась паршиво.
Первые три года жизни юного Эша можно было смело назвать тем детством, которое любящие родители мечтают дать своим детям. Полноценная семья, живущая в небольшом домике, в котором, помимо грядок, даже была лужайка, которую даже стригли… Раз в год. Но высота травы не имела значения для неугомонного ребенка по имени Эшли. Стоило мини-версии Эша научиться ходить, как эта лужайка была избегана вдоль и поперек, как и вся остальная «дыра», впрочем. Должно быть, его родители сбросили не один килограмм, бегая с неугомонным мальчишкой по всему городу.
Но прекрасная беззаботная пора детства, как и все иное, имеет свойство заканчиваться. У Эшли она закончилась слишком рано. Когда пареньку было три года, в семье случилось горе. Что в нашем мире достойно звания горя? Наверное, это когда пожилая женщина остается совершенно одна с трехлетним сыном своей погибшей дочери и не знает, что ответить на вопрос «Бабушка, а где мама с папой?», не знает, как рассказать своему внуку о смерти родителей. Горе идет рука об руку со смертью. И приходят они всегда неожиданно.
Ничто не предвещало беды, когда машина мистера и миссис Парди спокойно ехала домой после традиционного ежемесячного посещения магазина, находящегося в тех самых шестидесяти семи километрах от дома. Никто из них не мог предположить в тот день, что когда их маленькая легковушка выедет на мост, откуда ни возьмись, вылетит внедорожник, что водители машины будут мертвецки пьяны, что эта устрашающая громадина, не сбавляя скорости, въедет в небольшую легковушку. Но что случится после, знали все. Визг тормозов, вопли ужаса, резкий разворот, и машина летит вниз с моста, прямо в какую-то безымянную реку, ставшую могилой для двух хороших людей. Самая распространенная, примитивная, глупая смерть. Но все же смерть. Таким образом в семье Парди осталось всего два человека, один из которых и вовсе носил иную фамилию.
…
Шло время. Эшли жил с бабушкой. Постепенно память стиралась, вместе с печальными воспоминаниями, ведь Эш был еще совсем юн. К двенадцати годам единственное, что Эшли помнил о своих родителях – это вечно ласковый голос матери и всегда строгие изречения отца.
Конечно же, пожилая миссис Пауэлл не была в состоянии уследить за озорным пареньком. Чем тот, к слову, нагло пользовался. С годами жизнь юного Эшли все больше и больше отклонялась от привычной нормы. Чего и следовало ожидать.
Когда все дети шли в школу, Эшли в компании таких же сумасбродных пареньков, отправлялся устраивать дебоши по всему городу. Чего только не пришлось снести соседям. И частично краденый урожай, и закиданные какой-то непонятной субстанцией двери, и скот, выпущенные на волю, а неумолкающие крики юных пареньков, круглосуточно разносящиеся с улицы, и вовсе стали чем-то абсолютно привычным. Словом, школу Парди посещал максимум раза три в месяц. И никого это не волновало, так как никто в «дыре» и не надеялся, что из жителей маленького городка получится что-то путное, ведь все здесь придерживались принципа: «Где родился – там и пригодился». А пригодилась бы здесь лишняя рабочая сила, а не мощный интеллект.
К двенадцати годам Эшли научился жить практически один, имея поддержку лишь в лице своей пожилой бабки. После этого пришлось так же учиться жить одному. Но полностью. В жизни без родителей есть один большой минус – рано или поздно наступает момент, когда ты остаешься совершенно один, в окружении огромного мира, каждому представителю которого на тебя глубоко плевать. Для Эшли этот момент наступил в двенадцать лет, когда единственная оставшаяся родственница отправилась в мир иной. Ей повезло больше, чем ее дочери, ведь миссис Пауэлл умерла всего лишь от старости.
Что же ждало Эшли дальше? Его ждала совершенно новая страница жизни. Детство закончилось. Началось отрочество и все прилегающие к нему проблемы. Что случается с несовершеннолетними сиротами? Случается воистину «сладкая жизнь». Всех, таких же как Эш, без разбора отправляют в детский дом. Там детям предстоит провести несколько мучительных лет, ведь никто не стремится давать приют уже состоявшимся трудным подросткам.
Конечно же, в «дыре» детских домов не было. Теперь город мог вздохнуть спокойно, ведь там стало на одного дебошира меньше. Не прошло и недели, как Эшли отправили в Нью-Йорк, в котором находился ближайший детский дом, готовый прибрать к себе очередную заблудшую душу.
Было время, когда Эшли готов был продать душу за возможность выбраться из своей «дыры», в жизни в которой он не видел ни одной возможной перспективы. И вот, мечта сбылась. Большой город, тысяча огней, новые люди, новые места, новые впечатления. Новая жизнь. Все было в новинку, кроме знакомого гнетущего чувства, поселившегося в груди. Чувства полнейшего одиночества, брошенности и даже какой-то непонятной тоски по скучной, маленькой, но такой родной «дыре». Эшли был готов вспоминать о ней днями, ведь кроме воспоминаний у него мало что осталось. Но даже этой возможности у него не было. Вместе с новой жизнью начались совершенно новые проблемы.
Ведь с самого детства неприятности преследовали Эшли Парди по пятам.
…
В детском доме Эшли невзлюбили с самого первого дня. Одинокие подростки, имеющие почти полную свободу действий, были злы, жестоки, а любимым их занятием было обижать и унижать тех, кто не был похож на них или просто был слабее.
Эшли Парди никогда не был похож ни на одного из них. Он был другим, во всех смыслах. С первого же дня парень был признан изгоем в этом обществе несовершеннолетних ублюдков, как называл их он сам. Эшли Парди всегда имел собственное мнение и был готов его отстаивать. У него были свои увлечения, отличные от интересов других подростков, непонятые очень многим. У него был свой стиль: Эшли Парди всегда одевался в черное, имел длинные волосы, подкрашивал глаза. И в это общество совершенно не вписывался.
Остальные подростки всегда имели одно мнение на целую группу, им было хорошо в компании друг друга, у них был одинаковые увлечения, иногда даже казалось, что они похожи чисто внешне. Эшли же всегда оставался один. Он был непонятен этим людям. Они – ему. А одиноких, инакомыслящих, толпа несовершеннолетних наказывала одним известным им способом. Силой и бранью. Бранью и силой. Эш всегда был вспыльчивым, не терпел различных унижений, и это всегда играло с ним плохую шутку. Сколько драк Эшли пережил в этом месте – не счесть, сколько раз попадал в местный травматический пункт – не сосчитать. Для своего окружения Эшли был «эмо», «педиком», «маленькой сучкой», они для него – «ублюдками», «головожопыми» и еще целым рядом эпитетов.
Тем временем приходилось ходить в школу. Нью – Йорк – не та «дыра», здесь хочешь – не хочешь, а учиться приходится. Хотя Эшли предпочитал провести больше времени в школе. Он не то, что любил учиться, скорее задерживался для того, чтобы как можно меньше находиться в своем личном «аду», именуемым детским домом. Вместо того, чтобы идти «домой» он сидел где-нибудь в школьном дворе, включал музыку, ложился на скамейку, заткнув уши наушниками, периодически писал стихи или короткие рассказы, так же, бывало, сидел за книжками, особенно облюбовав толстенный учебник по истории. Так что сидеть во дворе он мог долго. Скорее всего, стараясь полностью абстрагироваться от окружающего мира. На час, два, три, четыре сделать это удавалось. А потом приходилось возвращаться в свой личный «ад». Но и тогда он старался оттянуть этот момент. В школе он завел несколько друзей, так что после традиционного отдыха около школы, он частенько заходил к ним, возвращаясь «домой» только ночью, когда все уже спали, а то и вовсе не возвращаясь.
Так и жил. Толпа несовершеннолетних ублюдков подрастала. С возрастом менялись и приоритеты. Их темы для разговоров становятся все более деликатными, оскорбления – изощренными. А Эшли тем временем с каждым днем ненавидел это место и этих людей все больше и больше. За последние два года в сердце парня поселилась жгучая ненависть. Исчезать она не спешила, разрастаться – вполне. Со временем Эшли начал серьезно задумываться о побеге из этого места. Но идти было некуда, делать – нечего. И все равно Эшли чувствовал, что уходить отсюда нужно как можно скорее.
День за днем Эш составлял планы: когда он уйдет отсюда, куда попробует податься. День за днем ссоры со сверстниками становились все более масштабными. И вот, в один прекрасный день все точки «i» были расставлены.
Очередная ссора. Очередная драка. Шел седьмой день недели. Примерно десятая ссора и девятая драка за ту же неделю. Все как обычно. Силы тоже распределены как обычно. То есть нечестно. Эшли один. Снова. Против него трое парней. Один из них – новенький лет семнадцати хорошо вписался в эту компанию, состоящую из двух парней, пятнадцатилетнего и четырнадцатилетнего – единственного, соответствующего Эшу по возрасту. Но не по росту. Тот был на голову выше Эшли.
Слово. Одно, второе, третье, двадцатое. Ругань, перерастающая в почти что рычание того новенького, явно оскорбленного тем, что какой-то там Эшли посмел разговаривать с ним не как с повелителем мира сего. Первым бить начинает сторона сильнейшая. Как обычно. Эшли привык к этому, посему увернуться было не трудно. Он бьет своего противника в ответ, попадая «громиле» с точностью в нос.
Тот хватается за лицо и отходит в сторону, утирая кровь рукавом. Сломал, видно. Тем лучше, давно хотелось. Но «засранцев» трое, а Эш один. Не успевает он развернуться, как получает ощутимый толчок в бок, слегка отлетает в сторону, бьет локтем в живот, но в ответ получает завидной силы удар под дых. Перед глазами все плывет, потом темнеет, дыхание сбивается, а в следующий момент Эшли оказывается на полу. Опять. Драка переходит в избиение. Удары летят с разных сторон, в основном попадая по животу и по спине. Все по старой схеме, но, впрочем, Эшли был рад, что фантазией обидчики не блещут.
С уст срывается лишь отрешенное, злое, едва слышное «Суки». И тут что-то идет не по плану. Каждый раз Эшли называет этих ублюдков каким-то новым способом, каждый раз получает за это дополнительный и особенно сильный пинок. Что его, впрочем, никогда не останавливает. Но не сейчас. Вместо удара Эш чувствует, как его придавливает к полу чье-то сильное тело. Когда глаза вновь становятся способными сфокусироваться, Эшли, повернув голову, видит на себе того самого.
«Дадите мне проучить нашу сучку самостоятельно?» – интересуется новенький, покосившись на еще одного ублюдка, стоявшего в стороне. Первый, наверное, в слезах отправился лечить нос. Хоть какие-то плюсы. Но Эшли было не до них. Тот, оставшийся, заливается гадким смехом, бросает жестокое «Развлекись с ним как следует» и, все так же смеясь, уходит.
Эшли Парди никогда не был трусом. Он никогда не боялся вступать в конфликт с теми, кого он называл ублюдками, не боялся последствий. Но от осознания происходящего сейчас сердце невольно начало отбивать ритм, которому позавидовал бы Джои Джордисон, а мозг описывал ситуацию не иначе как «Пиздец, вот же дерьмо». Самое интересное, что лучшего описания не придумаешь.
«Слышишь, он сказал нам поразвлечься, сучка, мы же не будем его расстраивать, верно?», – сквозь зубы шипит новенький на самое ухо Парди. «Сучка», вечно это обращение. Малолетние ублюдки очень любили издеваться над парнем по поводу его имени. Вообще-то, Эшли – изначально мужское имя, но традиционно в Америке так называли девушек. Но ладно бы только имя, вышло так, что лет до шестнадцати он и чисто внешне напоминал девчонку. Отчего и насмешки. Отчего сейчас его хотят изнасиловать.
Было больно. Было очень больно. Никакие ранее полученные удары не шли в сравнение с той болью, которую Эш ощущал в тот момент. Эта тварь не сочла необходимым хоть немного смилостивиться над несчастным пареньком. «Эта тварь» взяла его, крепко прижимая к полу, хватаясь за волосы, вырывая клоки волос, с каждым движениям становясь все более и более грубым, периодически шепча «Стони, сука, стони, я сказал» и стеная самостоятельно. Эшли сопротивлялся. Он не был бы Эшли, если бы не сопротивлялся. С его уст не слетело ни единого звука, он лишь продолжал брыкаться, царапаться, стараться скинуть с себя «ублюдка» и всяческим образом ударить его. Но в этой ситуации он явно был слабее, за что получил в двойной мере. В конце насильник лишь вновь рассмеялся, последний раз одарив Парди пинком в живот, и ушел.
Когда все закончилось, единственное, что чувствовал Эшли, лежа в окружении собственной крови – это боль и полнейшее опустошение. Душевная боль прекрасно дополняла физическую. Хотелось кричать, рыдать, рвать на себе волосы и убивать одновременно. Вплоть до того, что несколько слезинок все-таки предательски скатились по лицу. Когда-то давно Эшли зарекся никогда не плакать в этом месте. Но когда-то давно он и предполагал, что даже у этих «ублюдков» хватит совести сотворить что-то подобное.
Оставаться в этом месте более парень не мог. В тот же день, в тот же час, несмотря на адскую усталость и боль во всем теле, он собрал свои немногочисленные пожитки и под покровом ночи покинул свой личный «ад», раз и навсегда, пообещав себе, несмотря ни на что, никогда не возвращаться.
В тот день шел дождь. Было сыро и холодно, а парень просто шел вперед, куда глаза глядят, подальше отсюда. В конце концов, он остановился около дороги, по которой изредка проезжали одинокие машины. Ведь была ночь. Была ночь, а идти было некуда. Или все же?.. Все же можно было попробовать сходить к одному человеку, с которым Эшли сошелся наиболее близко.
Джо Блейз – на редкость приятный парень. Один из тех немногих, с кем Эш хорошо общался в школе, а так же из тех парней, кто принимает людей такими, какие они есть. Парди не знал, на что он надеялся, когда шел к Джо посреди ночи, промокший насквозь и совершенно потерянный. Он не знал, как Джо отреагирует на его приход, так что успел нарисовать себе тысячу различных вариантов развития событий.
Но, видно, Джо выбрал тысячу первый. Тот вариант, который Эшли и в голову бы не пришел. На пороге квартиры, где проживал Джо, его встретил… Джо. Весьма специфически выглядящий Джо. Волосатый, с небольшими рожками, прикрытыми кепкой с надписью «Aerosmith». Все бы ничего, но у него были ноги… Ноги… Осла? Козла? Барана? Черт знает кого, но точно не человека.
Сначала Эшли подумал, что у него на нервной почве начались галлюцинации, но то, что друг активно замахал руками, говоря «Сейчас я все объясню, все объясню» более чем ясно говорило о том, что это не обыкновенные глюки.
⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️ Материал из Википедии — свободной энциклопедии.